Никола Тесла и Леонардо да Винчи спали по два часа в сутки, Маргарет Тэтчер — по четыре. Подобные истории напоминают рецепт успеха. Приятно думать, что достижения объясняются не генами, образованием или удачей, а тем, что кто-то много работал и мало спал. Ведь и мы можем так делать. Значит, мы тоже добьёмся большого успеха. Это излюбленный миф нашего времени.

Я к нему тоже неравнодушен. Люблю представлять, как играю Juicebox перед толпой фанатов на стадионе. И это несмотря на то, что я не умею играть на музыкальных инструментах и вряд ли научусь. Я поздно встаю, работе предпочитаю пиво. В 19 лет я открыл компанию по производству футболок, которая не выпустила ни одной футболки. В 24 снял документальный фильм, который до сих пор не смонтировал. Я трижды брался за сценарий к фильму и даже начинал писать книгу. Каждый год я собираюсь посадить овощи у себя на заднем дворе, но дальше планов дело никогда не заходит.

Я понял, что жизнь так и пройдёт мимо меня, если я не приму радикальных мер. И решил начать со сна.

Самый популярный вид полифазного сна — 20 минут через каждые четыре часа. В итоге выходит 2 часа сна в сутки. Этот метод горячо хвалили автор бестселлеров по продуктивности Тим Феррис и основатель WordPress Мэтт Мулленвег. Я, конечно, не рассчитывал, что после эксперимента открою собственную компанию или стану другим человеком. Но надеялся стряхнуть с себя апатию.

День первый

Я составил график сна и приготовил в офисе спальное место. Сначала всё было хорошо. Только после полуночи я действительно понял, во что ввязался. Впереди меня ждали четыре одиноких часа до следующего перерыва на сон. Дома было жутко тихо, и я решил вернуться в офис.

Я включил транс погромче и принялся составлять список дел на неделю. Наконец-то можно сделать всё, до чего у меня не доходили руки. Внизу списка оказались мелкие дела вроде «заполнить налоговую декларацию» или «купить носки». Дальше более крупные стремления — «разбить огород». А вверху списка — «написать книгу».

Первая ночь оказалась не слишком сложной, но удручающей. Я решил обратиться за советом.

День второй

Я поговорил с Шарлот Эллет (Charlotte Ellett). Она занимается дизайном игр и уже девять лет практикует полифазный сон. Я пожаловался на эмоциональное истощение. Оказалось, это совершенно нормально. «Первые две недели чувствуешь себя как зомби, — поделилась Шарлот. — Не можешь объяснить себе, зачем вообще это делаешь. Слышишь звонок будильника, но не помнишь, как его включал».

Зато потом получаешь чувство невероятной свободы. Об усталости забываешь. «Надо пересилить себя первые недели. Потом чувствуешь ясность и работаешь быстрее. Внезапно времени хватает на всё, — рассказала Шарлот. — Ты поймёшь, что преодолел этот рубеж, когда улучшится качество сна. Через 20 минут будешь просыпаться с чувством, что проспал несколько часов».

День третий

Дни слились в один бесконечный серый поток, зато я много всего сделал. К третьему дню я разобрался с налогами, убрался дома, позвонил родным, купил носки и снова взялся за свою книгу. Скажу честно: книга так себе, и я не собираюсь её никому показывать. Но мне важно закончить её. Закончить хоть что-то. Я решил: если допишу первую черновую версию, эксперимент можно считать успешным. Так что я писал каждую ночь, обычно выходило по 3 000 слов.

Потом я задумался, зачем мы вообще пытаемся. Странная это привычка, присущая только человеку. Вот кошка моего соседа никогда ничего не делает. Может, потому что она не думает о смерти? Стремление к успеху и страх смерти, по-моему, неразрывно связаны.

Успех — единственный способ создать для себя хоть что-то значимое в нашей огромной вселенной. Поэтому мы продолжаем пытаться. Поэтому я и должен был хоть что-то довести до конца.

День четвёртый

По ночам у меня было полно времени на чтение. Я узнал, что метод полифазного сна впервые предложили в 1998 году. Студентка факультета философии Мари Стэйвер (Marie Staver) страдала бессонницей и решила спать урывками. По её словам, наш мозг проводит в фазе быстрого сна в общей сложности полтора часа. А остальное время уходит на рост и восстановление клеток. Она считает, что второе не так важно. «Через 3–5 дней мозг начинает перестраиваться, — объясняет Мари. — Он переходит в фазу быстрого сна, как только вы закрываете глаза. И вы просыпаетесь отдохнувшим».

Читая это, я мечтал перемотать время вперёд и почувствовать себя отдохнувшим. На четвёртый день у меня совсем пропал аппетит, я никак не мог согреться. Простейшие социальные ситуации угнетали меня. Я игнорировал телефонные звонки. Если бариста в кафе был слишком общительным, я извинялся и выходил ждать свой кофе на улице.

Но сложнее всего было между полуночью и рассветом. Это были часы тишины. Масса времени убедить себя в том, что люди, которые пишут книги и добиваются целей, просто умнее и лучше. Упорной работы недостаточно.

День пятый и шестой

У меня уже сложился распорядок. Днём я ходил на работу, дома ужинал и писал книгу. После двух часов ночи занимался физическим трудом и одновременно слушал подкасты. Ходил в спортзал, бегал, начал разбивать огород на заднем дворе. Сидеть в это время опасно — можно уснуть, поэтому я много двигался. Утром перед работой я дремал 20 минут, а потом весь цикл повторялся.

Главная трудность в том, что вам нечего ждать. Жизнь превращается в один монотонный цикл. Всходит солнце, люди появляются. Солнце заходит, люди исчезают. И так по кругу.

День седьмой

Утром я начал кашлять, а к вечеру появилось головокружение. Я понял, что заболеваю. Я бы точно не справился с болезнью в текущем режиме, так что я свалился в постель и проспал 48 часов.

Через несколько дней, когда мне стало лучше, я снова связался с Шарлот. Она сказала, что никогда не болела во время полифазного сна, но призналась, что стресс её утомлял. Никто на форумах тоже не сталкивался с такой проблемой. Я хотел было вернуться к полифазному сну, но передумал. Нет уж, хватит с меня.

И всё-таки я не жалею, что провёл этот эксперимент. Он нарушил мой привычный распорядок, я правда много всего сделал. Вычеркнул почти половину из своего списка. Конечно, ночью просто нечем было больше заняться. Я закончил первый черновик книги. Сейчас я её перечитываю, и хотя она получилась совершенно заурядной, я всё-таки её написал. По крайней мере, теперь мне есть что дорабатывать.