– Охота, это необходимое регулирование популяции животных, так как их переизбыток приводит к заболеваниям и даже эпидемиям, другим нежелательным последствиям, – ответил собеседник. – Например, лосями на огромных площадях уничтожается лиственный молодняк, кабанами – урожай сельхозкультур, особенно кукурузы, один волк за год съедает в эквиваленте десяток лосей и лосят, десятки косуль. А то, что его называют санитаром леса – большое заблуждение, он больных животных не трогает, питается исключительно здоровой пищей. Селезни весной уничтожают яйца в утиных гнёздах. В каждом гнезде около 15 яиц. Уничтожили 50, и природа лишилась полутысячи утят и так далее. Но охота обязательно должна быть подконтрольной, иначе она наносит вред природе.
На сегодняшний день на счету Владимира Шийча 13 волков и 6 волчат. На охоту он, по большому счёту, не ходит. Просто прихватывает с собой ружьё, уходя в лес выполнять егерские обязанности, которых немало. Заготавливает огромное количество омелы, для чего необходимо забираться на деревья. Для парнокопытных это настоящее лакомство. В былые времена колхоз обеспечивал зерноотходами. По 15 грузовиков вывозил на кормоплощадки. Пополняет солью солоники, которых на территории обхода 30, а сам обход вмещает в себя Новосёлковское, Боровиковское и Чучевичское лесничества. За день, прикидывает собеседник, наматывает пешком 30-40 км.
Интересуюсь, почему избрал такую тяжёлую работу.
– Я же в лесу, сколько себя помню, – отвечает. – Тяга к нему на генном уровне. Ещё когда учился во втором классе, дядя-охотник дал ружьё 32-го калибра, научил пользоваться. В то время, в 1972-м, такие можно было купить в спортивном магазине без каких-либо документов. Диаметр гильзы небольшой – 10 миллиметров, поэтому сильной отдачи в плечо ружьё не давало. А я был крепким мальчишкой, рослым. Уже в том возрасте сено наравне со взрослыми заготавливал, выполнял любую работу по хозяйству.
Первым трофеем 9-летнего охотника стала лиса. Шкура её в то время ценилась дорого – 120 рублей.
– Для меня главное было, чтобы дядя разрешил ещё попользоваться ружьём.
В лес ходил в одиночку, бывало, домой возвращался в полночь. Таскал дяде немало лис, а также зайцев, куниц, пернатых. Вскоре охотничьей собакой обзавёлся.
– Охотился я вплоть до окончания школы. Потом служба в армии, в Клайпеде. Там тоже стрелял. Но это уже была система «Град». После армии поработал секретарём комитета комсомола колхоза, женился, с женой уехали в Барановичи, где устроился на завод «Атлант». Но жить в скворечнике было настолько нестерпимо, просто задыхался там, что через 6 лет мы вернулись обратно в деревню.
По возвращении на родину Владимир устраивается заместителем директора местной школы по хозчасти. Шёл 1989-й. А в 90-м уже принимал новую школу.
Когда предложили работу егеря по месту жительства, сразу же согласился.
– Я обрадовался, что наконец-то смогу бывать в лесу каждый день с утра до вечера, а не изредка в нерабочее время, – говорит собеседник. – Да и зарплаты у егерей тогда были достойные. Это сейчас 250 рублей. Руководство областной структуры Белорусского общества охотников и рыболовов заботится только о том, чтобы побольше им денег приносили, а обеспечить егеря хотя бы мотоциклом и топливом к нему – им не до этого.
На егерском посту Владимир Шийч уже более 20 лет. Вообще у него как опытного профессионала, что подтвердил и нынешний директор районной структуры БООР Александр Гриневич, есть много причин для негодования:
– В былые времена, когда я вступал в БООР, будущие охотники основательно изучали биотехнию, каждого зверя и птицу, их особенности, почему нельзя охотиться на тот или иной вид в определённую пору года и многое-многое другое. Сдавали очень серьёзный экзамен. А теперь деньги заплатил и получай билет, не умея отличить лося от оленя, а куницу от ласки. Или вот ещё несуразица. До сих пор действует постановление Совмина от 2013 года, запрещающее использовать в пищу добытого дикого кабана из-за африканской чумы свиней. Только утилизировать. Но о чуме давно забыто. Во всех странах убитых кабанов давно не утилизируют, а обследуют на предмет заболеваний и при их отсутствии спокойно готовят вкусные блюда. А их же в прошлом году добыто три сотни. Это около 30-ти тонн мяса. И всё-таки несмотря на все подобного рода раздражительные факторы, трудную, хоть и любимую, работу, Владимир счастлив. Двое из четырёх его сыновей пошли по стопам отца: Игорь – директор Ганцевичского лесхоза, Михаил – ведущий специалист Припятского заказника.
