Феноменальный политический взлет Александра Лукашенко был бы невозможен, не начни перестройку Михаил Горбачев, которому 2 марта исполняется 90 лет. Ныне система Лукашенко выглядит анахроничной, исчерпавшей источники развития, как некогда советская система.

Но он, в отличие от Горбачева, не намерен экспериментировать с реформами. Или, если хотите, невольно проводит эксперимент обратного свойства: можно ли удержать систему, просто закручивая гайки до упора.

Перестройка обеспечила политический взлет Лукашенко

Лукашенко всегда любил подчеркивать свою близость к великим персонам, порой ее гиперболизируя. На заре президентства он рассказывал: «Когда я еще только депутатом стал, еще при Горбачеве, я и пленумы ЦК готовил, несмотря на свою молодость, меня Горбачев приглашал часто в Москву. Мы проработки делали, я рецензировал «500 дней» (программу реформирования советской экономики, написанную в 1990 году. — А.К.) Явлинского… Я очень часто принимал участие в заседаниях правительства в Советском Союзе».

Позже Лукашенко стал критиковать Горбачева за распад СССР, за то, что «он просто струсил и бросил страну». В 2013 году сообщил журналистам: «Мы иногда встречаемся с Михаилом Сергеевичем, и я сильно его поругиваю». Впрочем, тогда же Лукашенко признал, что «если бы не было “плохого Горбачева”, той оттепели, которая была, я бы президентом не был точно».

Действительно, головокружительная политическая карьера директора совхоза «Городец» началась с того, что в марте 1990 года он победил на первых конкурентных выборах в Верховный Совет БССР. Потом этот красноречивый депутат, постоянно рвавшийся к микрофону, стал известен на всю Беларусь благодаря прямым трансляциям с парламентских сессий — это была политика горбачевской гласности.

Наконец, на президентских выборах 1994 года Лукашенко победил тогдашнего премьера и фактического хозяина страны Вячеслава Кебича благодаря тому, что реально считались голоса. Это был короткий период постсоветской демократии, которая, как и само возникновение независимой Беларуси, стала следствием той самой горбачевской перестройки.

При этом, как ни парадоксально, Лукашенко не раз сетовал по поводу крушения СССР, хотя уцелей та империя, директор совхоза «Городец», вероятно, так и остался бы фигурой районного масштаба.

Общество переросло вождя

В целом же драматичный опыт правления Горбачева стал для Лукашенко этаким доказательством от обратного, примером, как не нужно делать, если в твоих руках оказалась власть. По выражению политического аналитика Юрия Дракохруста, у Лукашенко присутствует «синдром Горбачева», то есть многие шаги вождя белорусского режима, возможно, объясняются опасением: сделаю, как Горбачев — потеряю власть.

Так или иначе, но, став президентом, Лукашенко быстро свернул всю эту постсоветскую демократию, заткнул гласность. Была создана жесткая автократия. Выборы превратились в ритуал, оппозицию загнали в политическое гетто.

И до поры до времени — пока Лукашенко, во многом за счет российских дотаций и неплохой советской экономической базы, обеспечивал рост благосостояния — такой порядок вещей, положа руку на сердце, не дергал массу белорусов. Согласно опросам, которые проводил НИСЭПИ, пока его не разгромили в 2016 году, Лукашенко неизменно получал на выборах хотя и не по 80%, но все-таки больше половины голосов.

Однако постепенно белорусское общество в своем мышлении, мировосприятии все дальше уходило от совка. Исподволь менялся экономический уклад: рос частный сектор, возникла сильная ИТ-отрасль. Белорусы увидели, насколько обгоняет их соседняя Польша, решительно отказавшаяся от коммунистического наследия.

Мышление же официального лидера оставалось прежним: править железной рукой, не давать воли рынку, ограничивать права и свободы, чтобы не вырвался из бутылки джинн разрушения любовно отстроенной системы личной власти.

Этот конфликт между запросом продвинутой части общества на перемены и ставкой Лукашенко на консервацию системы и вылился в драматичные события прошлого года.

Белорусские оттепели не задались

Горбачева за его «новое мышление» и политику разоружения, как известно, готовы были на руках носить на Западе. Были периоды, когда и Лукашенко слегка ослаблял гайки, чтобы понравиться Евросоюзу и Америке, наладить с ними прагматичные отношения. Так было, например, перед президентскими выборами 2010 года.

Но тот эксперимент аж с десятью кандидатами был в итоге сочтен неудачным: народ быстро опьянел от сравнительной свободы, массово вышел на Площадь, пришлось ее разгонять и сажать самых ретивых. Вся разрядка в отношениях с Западом пошла псу под хвост. Ну и черт с ним, с Западом.

Президентскую кампанию 2020 года власти с самого начала повели в жестком стиле, с посадкой основных противников, однако это не предотвратило небывалых по масштабу протестов после 9 августа. Напротив, жестокость силовиков поначалу лишь подлила масла в огонь.

Стало очевидно, что конфликт между режимом и значительной частью белорусов зашел очень далеко. Даже Москва стала подталкивать Лукашенко к неким компромиссам с обществом, конституционной реформе.

Но в его сознании, вероятно, работает тот самый синдром Горбачева: начни что-то всерьез переделывать — может поползти по швам вся система. Переделка конституции, впрочем, обещана, однако она, вероятно, окажется косметической.

Белорусы попали в ловушку времени

Дает о себе знать и колоссальная разница в психологии. Горбачев очевидно не был фанатиком власти и решил, что лучше расстаться с ней, чем пролить большую кровь.

Лукашенко, судя по всему, мучительно трудно представить себя вне власти: даже ее транзит он, насколько можно понять, прикидывает по принципу «уйти, чтобы остаться». Например, во главе вбитого в конституцию Всебелорусского собрания с исключительными полномочиями.

Но даже если вынести за скобки неуемное властолюбие, то нетрудно предположить, что человек, правящий Беларусью 27-й год и наживший себе уйму врагов, не верит никаким гарантиям безопасности и серьезно опасается за свою судьбу и судьбу родственников в случае серьезных перемен в стране.

Так или иначе, но Лукашенко сделал ставку на закручивание всех гаек до упора. Это такой, если хотите, анти-Горбачев на осколке советской империи.

Когда она развалилась, выяснилось, что многие жители постсоветского пространства не были готовы к свободе. Масса белорусов в 1994 году проголосовала за обещанный пассионарным директором совхоза возврат в светлое прошлое.

Так нация попала в ловушку времени. Теперь она повзрослела, но заматеревший режим не дает ей простора для развития, построения современной страны.

Сюжет перемен будет долгим и противоречивым

При этом одни комментаторы предрекают режиму скорый крах (мол, его ресурс тает, а монолитность — лишь внешняя), другие кивают на долгий опыт диктатур, скрепленных тотальным страхом. Светлана Тихановская предположила, что Лукашенко уйдет уже этой весной. Сам же он, похоже, считает, что задушил сопротивление, настолько поднял для «протестунов» цену выхода на улицу, что повтор событий августа 2020 года уже невозможен.

В любом случае очевидно, что колоссальную роль в судьбе Лукашенко и его режима играет фактор российской поддержки. Не впишись за него Владимир Путин, кто знает, удержался ли бы белорусский вождь в августе.

Сегодня, кстати, он отрицал, что на недавних переговорах в Сочи обсуждался трансфер власти. Но даже если Кремль на каком-то этапе решит, что пора приступать к замене фигуры во главе Беларуси (что, к слову, сделать не так-то просто), то понятно, что он будет при этом максимально продвигать здесь российские интересы, а не заботиться о демократизации и независимости страны.

Если же представить себе ситуацию, что белорусский протест (то есть цветная революция в категориях Лукашенко и Кремля) триумфально побеждает, то вполне возможен и российский десант (то, что образно называется «Путин на танке»).

Так что перед белорусами, выступающими против нынешней системы, стоят две большие проблемы: 1) как добиться перемен и ухода Лукашенко (первого не будет без второго); 2) как при этом сохранить суверенитет.

Скорее всего, сюжет перемен в Беларуси окажется более сложным, долгим и противоречивым, чем это рисуют написанные на коленке стратегии противников режима. Бесспорно лишь то, что эти перемены неизбежны, каким бы антиперестройщиком ни выглядел Лукашенко. Можно затормозить время, но его не остановишь.