Десять лет назад, 19 декабря 2010 года, состоялась знаменитая Площадь. На акцию протеста по итогам президентских выборов вышло, как тогда казалось, море людей — тысяч 25-30. Площадь жестоко разогнали — как хвалился потом Александр Лукашенко, «за семь с половиной минут». И на следующий день недовольный народ высовываться уже не рискнул.

Тогда никто не предвидел, что десять лет спустя на минских улицах будет уже не море, а океан людей — до двухсот тысяч и больше, и что жестокость силовиков только подхлестнет протесты, которые перерастут в первую волну белорусской революции.

За это десятилетие белорусское общество сильно изменилось, повзрослело, в нем сформировался мощный запрос на политические перемены. А вот власть осталась консервативной, заскорузлой, мыслящей в парадигме «царь и подданные». Так что жестокий конфликт был неизбежен, и он продолжается. Несмотря на зашкалившие репрессии, протесты не утихают пятый месяц.

В 2010-м многих устраивала «чарка и шкварка»

В 2010-м Лукашенко еще мог выступать в роли кудесника, осыпающего народ щедротами. Правитель, как и обещал, дал «всем по 500» — средняя зарплата в декабре того года достигла в эквиваленте 530 долларов. Тогда это были неплохие деньги, причем чувствовалась динамика: за пятилетку, со времени выборов-2006, заработки выросли вдвое.

И хотя среди продвинутой части общества копилось недовольство авторитарной системой, зажимом прав и свобод, многие рядовые белорусы тешились нехитрой жизнью в стиле «сыт, пьян и нос в табаке». И были готовы сквозь пальцы смотреть на недемократичность режима. Мол, демократию на хлеб не намажешь. Между властью и обществом работал неписаный социальный контракт: «батька» дает чарку и шкварку, а мы не суемся в политику.

По данным НИСЭПИ, разгромленного впоследствии независимого социологического центра, на выборах-2010 за Лукашенко проголосовало 58% избирателей, пришедших на участки. То есть намного меньше, чем по версии Центризбиркома (79,65%), но все же больше половины. Иными словами, у бессменного президента была еще солидная электоральная база.

Феномен Тихановской

Может быть, поэтому тогда, в 2010-м, наверху решили сыграть в либерализм, блеснуть перед Европой и зарегистрировали аж девять альтернативных кандидатов — в расчете, что они разорвут голоса протестного электората. И фокус в чем-то удался.

В итоге, положа руку на сердце, не было ощущения, что кто-то из соперников Лукашенко победил (при том что и в 80% за него самого оппозиционно настроенные граждане не верили). Согласно опросу НИСЭПИ даже самые сильные из оппозиционеров набрали тогда негусто: Владимир Некляев — 9,7%, Андрей Санников — 7%.

Сейчас же многие убеждены, что 9 августа победила Светлана Тихановская. Во всяком случае, есть серьезные доказательства, что она получила очень много голосов и что выборы были грубо сфальсифицированы.

Нещадно вырубая в минувшей кампании всех более-менее серьезных альтернативных претендентов (Сергей Тихановский, Валерий Цепкало, Виктор Бабарико), власти переиграли сами себя. В итоге протестные голоса феноменально аккумулировала домохозяйка Тихановская.

При этом дало свои плоды моральное общественное давление: на ряде участков бюллетени были подсчитаны честно или относительно честно. И там, как правило, был солидный перевес в пользу Тихановской.

К слову, сейчас власти уже не могут быть уверены в надежности как минимум участковых комиссий. Те, кого в них обычно включают, почувствовали, что за мухлеж с цифрами есть риск ответить уже в обозримом будущем. Это одна из причин, по которым Лукашенко сейчас не хочется затевать референдум и тем более новые выборы.

Страна вползла в застой и загнивание

Итак, за десятилетие баланс сил между режимом и сторонниками перемен серьезно изменился. Почему это произошло?

Одна из причин — в том, что социально-экономическая модель Лукашенко, основанная на советской индустриальной базе и российской подпитке, исчерпала свой ресурс, перестала работать. После выборов 2010 года произошел финансовый обвал (аукнулось печатание пустых денег), в конце 2014 года — еще одна резкая девальвация. Экономика стала стагнировать. Белорусский ВВП в долларах сейчас ниже, чем в 2008 году.

На финише президентской кампании 2010 года Лукашенко слетал к тогдашнему президенту России Дмитрию Медведеву, замирился и получил подарки к выборам. Сейчас Москва явно не хочет вкладываться в материальную поддержку белорусского вождя, утратившего большую долю легитимности и потому ставшего токсичным, неперспективным партнером.

Как бы ни изощрялась официальная статистика, но масса белорусов по своим кошелькам четко видит, что доходы перестали расти — скорее, идет сползание в бедность. Средняя зарплата так и пляшет вокруг пресловутых 500 долларов, а ведь цены выросли и доллар уже далеко не тот.

Белорусы видят, что страна все сильнее отстает от соседей — например, тех же поляков. И шансов догнать при этой власти, которая боится реформ, нет, светит лишь экономическое прозябание.

Поэтому о переменах заговорили даже те, кто раньше составлял ядерный электорат Лукашенко: работяги, пенсионеры (пусть, мол, хоть внуки заживут как люди) и пр.

Не за жратву, а за свободу

И все же по большому счету людей в этом году поднял на протест не материальный интерес. Лозунги белорусской революции четко показывают: люди вышли не за жратву, а за свободу. Они хотят реально избирать власть и не чувствовать себя рабочей скотинкой. Не желают жить, как под оккупацией.

В общем, теперь совсем другое, чем десять лет назад, состояние умов. В нынешнем году мы увидели, сколь далеко продвинулся процесс формирования гражданского общества и политической нации. В обществе сформировались сильные горизонтальные связи, вызрела мощная, порой трогающая до слез солидарность. Люди научились самоорганизовываться. Сторонники перемен вышли из гетто, почувствовали себя большинством.

При этом старая оппозиция толком так и не пришла в себя после разгрома в конце 2010 — начале 2011 годов. Президентские выборы 2015 года оказались совсем блеклыми, партийные лидеры Анатолий Лебедько и Сергей Калякин не смогли собрать по сто тысяч подписей за выдвижение кандидатами.

Да и перед кампанией 2020 года настроения в традиционной оппозиции были де-факто пораженческими. Провалились праймериз правоцентристской коалиции. Ее представители даже не имели намерения всерьез собирать подписи за свое выдвижение: мол, используем кампанию сугубо для агитации.

Но тут появились и наделали шороху новые фигуры — Бабарико, Цепкало, чета Тихановских. Их появление совпало с вызревшим запросом на свежую, нестандартную альтернативу. Команды новой оппозиции умело, креативно использовали социальные сети, мессенджеры. Заскорузлая власть бездарно проиграла битву в интернете.

В кампании-2020 Лукашенко, чувствуя шаткость своих позиций, сразу сделал ставку на брутальность, оглушающие репрессии. Зверства силовиков 9–12 августа наверняка не были эксцессом исполнителя. Наверху очевидно рассчитывали повторить опыт разгрома Площади-2010, только в еще более жестоком варианте. Хотели сразу подавить волю к сопротивлению.

Однако получился облом. Люди не испугались, а массово возмутились — и грянули протесты революционной силы.

Как показало исследование Белорусской аналитической мастерской (BAW; Варшава), у протестов 2020 года — мощная мотивация. Руководитель BAW Андрей Вардомацкий отмечает: изначальными причинами мобилизации белорусского общества в 2020 году стали ситуация с COVID-19 и положение дел в экономике, однако доминантной причиной оказалась жестокость силовиков. Причем у противников режима «произошла трансформация страха в гнев».

Вардомацкий также подчеркивает, что между сторонниками власти и сторонниками перемен «существует полная взаимная непереходимость ценностных систем».

Конфликт между режимом и обществом будет обостряться

Иными словами, власть со своими адептами с одной стороны и значительная часть белорусов — с другой живут как бы в разных мирах. Ориентированная на прошлое власть за минувшее десятилетие не изменилась, разве что заматерела и развила свои худшие наклонности. А вот общество повзрослело.

В частности, выросло его национальное самосознание. Протест стал бело-красно-белым. И в этом феномене, кстати, отразился многолетний подвижнический труд традиционной оппозиции.

И хотя стало общим местом твердить, что белорусские протесты не носят геополитического характера, но де-факто люди хотят жить по европейским стандартам благосостояния, демократии и прав человека. Этого внутреннего порыва к свободе никак не могут понять замшелые верхи, твердящие об иностранных кукловодах.

Пропаганда режима, которая долбит, что в 90-е муки было на три дня, все ходили в лаптях и без штанов, а потому любите Батьку по гроб жизни, — абсолютно мимо кассы. Многолетний вождь потерял связь с народом, стал совершать все больше грубых ошибок. Его появление с автоматом 23 августа, в день мощной манифестации, было капитальным пиаровским провалом.

Впрочем, пиар уже бессилен. Лукашенко утратил значительную часть электоральной базы, и это бесповоротно. По оценке социолога Оксаны Шелест, «поддержку существующего режима сегодня очень грубо можно оценить в коридоре 15-30%».

Но поскольку уходить Лукашенко не хочет, то ему остается только ужесточать режим, окончательно превращать его в полицейское государство. А также искать лазейки, как оставаться у власти, вообще не завися от народного волеизъявления. В итоге вырисовывается фокус со Всебелорусским народным собранием, план стать этаким Брежневым XXI века на реликтовом постсоветском «клочке земли».

Но не похоже, что масса белорусов готова это проглотить. Конфликт между анахроничным режимом и пробудившейся частью общества — судя по всему, большинством нации — будет обостряться. И самые драматичные моменты белорусской революции, похоже, еще впереди.