Немного теории. Жизнеспособность языковой нормы обеспечивается двумя противоположными свойствами: её устойчивостью и изменчивостью. Правила фиксируют и сохраняют сложившиеся общепринятые способы и письма и говорения, то есть узус (с латинского usus – употребление).

Однако норма не статична: она чутка к изменениям узуса и закрепляет «новые правила», если они укоренились в языке. Вспомним хотя бы недавнюю историю со средним родом слова «кофе»: какую бы боль ни вызывало «крепкое кофе» у экспертного сообщества, оно (сообщество) не может игнорировать реальность.

Проще говоря, если все долгое время произносят и пишут «неправильно» (в разрез с нормой), то норме ничего не остаётся, кроме как измениться. Потому что языковая система для нас инструмент. Сложный, многоаспектный, но инструмент.

Сразу оговорюсь: через «о» пишу и я, поскольку мне, так сказать, по статусу преподавателя кафедры русской литературы БГУ положено строго соблюдать текущую орфографическую норму.Вокруг написания топонима «Беларусь», соответствующих этнонимов и прилагательного в русском языке сложилась парадоксальная ситуация. С точки зрения кодифицированной нормы, на данный момент принято писать «БелАрусь», но «белОрус/ка» и «белОрусский». Именно в таком виде эти слова зафиксированы в академической литературе, а также в официальных названиях учреждений и организаций (например, в названии Белорусского государственного университета).

Слово «Белоруссия» постепенно (хоть и очень медленно) вытесняется из активного запаса. По крайней мере в Беларуси – для наших носителей русского языка оно и вовсе нежелательно и даже стигматизировано. А образованные от него «белОрусский», «белОрус» как бы «повисли в воздухе». В то же время пришедший на смену неотопоним «Беларусь» вынужден «донашивать» производные слова своего предшественника.

Безусловно, такой разнобой в написании – расточительность, поскольку любой язык как система стремится к экономии своих средств, в том числе к снижению количества исключений.

Именно потому, что язык крайне неохотно принимает новые исключения из правил, иногда встречаемое написание «беларуСкий» с одним «С», игнорирующее морфологический принцип русского языка, не имеет связи с реальностью. В правилах сказано: если основа существительного оканчивается на «-с» с предшествующей согласной, то перед суффиксом «-ск-» одно «с» опускается (например: Уэльс – уэльский). В нашем случае, поскольку перед «-с» в основе «беларус-» идет гласная, должен использоваться суффикс «-ск-».

А вот закрепление нормой написания «белАрус/ка» и «белАрусский» стало бы как раз случаем унификации и избавления от балласта исключений. Думаю, это произойдёт не ранее, чем из активного употребления выйдет слово «Белоруссия», мотивирующее написание «О» в производных словах. А это уже вопрос не только языковой, но и дипломатический.

Вообще, обсуждаемый вопрос крайне интересен с точки зрения истории языка: за одной частной орфограммой здесь стоит серьёзный культурный контекст, и написание «А» в данном случае нагружено социальными задачами и является частью стратегии утверждения национальной идентичности.

Поэтому судьба «спорных» лексем крайне важна для нашего общества, и нет ничего удивительного, что в нашем медиа-пространстве слова «белАрус/ка» и «белАрусский» используются активно и осознанно. Здесь мы имеем дело не просто с намеренным нарушением кодифицированной нормы, а с оспариванием её, выдвижением альтернативной словообразовательной цепочки: от существительного «Беларусь» по вполне стандартной модели с помощью суффикса «-ск-» образуем прилагательное «беларусский».

Тем не менее, до изменения нормы ещё далеко, и, чтобы приблизить его, логично создавать прецедент, «раскачивать» узус. Ведь медиа формируют общественное мнение и, кроме прочего, влияют на речевые традиции. Аргумент о том, что, дескать, русский язык «управляется» и регулируется только гражданами России, звучит нелепо: узус языка формируется всеми его носителями. Кстати, в Беларуси достаточно сильная школа русистики.

Импульс к изменению нормы может исходить от общественных деятелей или групп, но инициируемое нововведение должно «прижиться», то есть быть принято большим числом носителей языка. По мере того, как вариант словоупотребления будет становиться привычным, он будет постепенно смещаться от периферии к ядру нормы, что и происходит на наших глазах с написаниями «белАрус/ка» и «белАрусский».

Поскольку с точки зрения системности языка такое написание представляется более перспективным, можно ожидать, что в обозримом будущем язык примет новое написание как словарную норму, освободившись от очередного анахронизма.