Смертный приговор вчерашнему фронтовику выносили в Пинской тюрьме

Василия Саввича Кургана вот уже несколько лет как нет в живых. Но история его жизни не уходит из памяти. И сегодня, накануне 75-й годовщины Победы над фашизмом мысли снова несутся к нему – солдату Победы, жизненный путь которого – это готовый сценарий к правдивому фильму о прошлом нашей страны и её многострадального народа.

Со дня знакомства с Василием Саввичем прошло пять лет. А помнится всё, словно общались вчера. Голос былого фронтовика, не раз и не два видевшего кровь и смерть близких людей, задрожал, на глаза навернулись слезы. Наклонив голову и закрыв лицо рукой, он заплакал. В свинцово-медных шахтах в Казахстане Василий Курган провел шесть с половиной лет из назначенных двадцати пяти – за недонесение властям о случайном появлении в его доме человека, которого разыскивало НКВД. И всякий раз, когда в воспоминаниях 90-летнего ветерана всплывала картина получения им от начальника лагеря сообщения о пересмотре судом уголовного дела и неожиданном освобождении, глаза становились влажными.

“Староста деревни”

Спустя минуту ветеран успокаивался и разговор продолжался. Василий Саввич Курган в шутку называл себя старостой деревни. В родном для него Нечатово Столинского района мужчин старше его по возрасту уже не было. 2 января 2015 года бывшему бойцу 393-го отдельного линейного батальона связи в составе 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта исполнилось 90 лет. Сегодня было бы уже 95.

Боевой путь полешука, обеспечивавшего передовые части с командованием фронта надежной телефонной связью, начинался под Варшавой, а закончился в Берлине. Здесь же в столице поверженной фашистской Германии Василий продолжил срочную военную службу, занимался демонтажом оборудования телефонных станций для последующей отправки в Советский Союз. Домой вернулся в 1948 году.

В день нашей встречи на праздничном пиджаке ветерана красовался орден Отечественной войны, юбилейные медали и значки. 9 мая и 3 июля он был желанным гостем на проводимых в районе торжествах, посвящённых Дню Победы и Дню Независимости. Но мало кто знал, через какие испытания довелось пройти этому человеку в 40-50-х годах прошлого века.

Первый смертный приговор

Его в отношении 18-летнего Василия Кургана вынес один из местных жителей, во время фашистской оккупации провозгласивший себя командиром партизанского отряда. Предыстория этого случая такова. Однажды Василию и его товарищу передали записку, в которой предписывалось в назначенные день и время прибыть в указанное в ней место для вступления в партизанский отряд. Они пришли, но никого там не увидели. Товарищ остался ждать авторов послания, а Василий ушёл. Спустя некоторое время домой к нему заявились вооруженные люди и потребовали идти с ними. Юноша отказался. У него были причины сомневаться в искренности намерений незванных гостей. Ранее они уже приходили к Курганам и забрали кабана. А это не что иное, как грабёж мирного населения, считал он. Новоиспеченый командир, возмущёный отказом Василия пополнить ряды его отряда, приказал своим спутникам расстрелять “уклониста”. Парня вытолкали во двор, но убивать не стали. Избили плетью.

Василий Саввич и сегодня считает, что тогда поступил правильно. История партизанского движения на Полесье не сохранила каких-либо сведений о деятельности отряда, в который его насильно призывали. Его товарищ, оказавшийся более смиренным человеком, провёл в лесу более года, однако после изгнания фашистов с белорусской земли участником войны признан не был. Не нашлось убедительных доказательств его партизанской жизни.

Потеря близких людей

Весной 1944 года у деревни Нечатово шли ожесточенные бои. Наступающим частям Красной Армии не удалось сходу прорвать оборону противника, линия фронта здесь оставалась неизменной на протяжении полугода. Опасаясь обстрелов с обеих сторон, местное население вынуждено было покинуть родные места. Временное пристанище семья Курганов нашла в деревне Грицки уже освобожденного от фашистов Дубровицкого района Украины.

В одну из ночей в сарай, где остановились беженцы, пришли вооружённые люди, представились работниками местного военкомата, сообщили о проходящей в районе мобилизации и забрали с собой всех находившихся в помещении мужчин: отца, дядю и старшего брата. Интересовались возрастом и у Василия. Он ответил, что ему только 17 лет. Обманул. Наверное, мне суждено было ещё пожить, рассуждал ветеран войны тогдашний свой поступок. Если бы сказал правду, забрали бы и его.

Рано утром он первым увидел результат вечерней «мобилизации». Отца «военкомы» повесили, брата задушили, дядю закололи штыками. На его теле следователи насчитали 11 ран. Вместе с мужчинами бандиты, Василий Саввич называл их бандеровцами, убили молоденькую девушку. Распороли живот и повесили вниз головой. Она была из местных. После освобождения района от фашистов устроилась на работу в одно из советских учреждений. И этим вызвала у бандитов гнев.

Где похоронены самые близкие ему люди, Василий Саввич так и не узнал. Сразу после той страшной трагедии юношу сначала отправили в Киев, а по возвращению в освобождённое от фашистов Нечатово сразу призвали в армию.  

Второй смертный приговор

После демобилизации радоваться мирной жизни довелось недолго. Новые жизненные испытания Василия Кургана были связаны с именем жителя соседней деревни Жолкино. Звали того Фёдор, кличка – Громило. В самом начале войны он вместе со своими дружками убили в Жолкино еврея. Пока Полесье находилось под немецкой оккупацией, призвать убийц к ответу было некому. Охота на них началась после изгнания врага. К этому времени Федя примкнул к сообществу, скрывавшемуся в белорусских и украинских лесах и вредившему Советской власти.

Нередко появлялся в Нечатово. В одном доме поужинает, в другом – сменит одежду. Знал, что здесь его не выдадут властям. Одни боялись мести со стороны бандитов, другие были обязаны Фединой матери. Будучи уроженкой этой деревни, она помогала землякам, вынужденно покинувшим Нечатово весной 1944 года, приютила их в своем доме.  

– Когда в один из вечеров Громило появился в нашем доме, я порывался сообщить об этом в сельсовет. Я не забыл, что сотворили его дружки с моим отцом, дядей и братом, – вспоминал Василий Саввич. – Но мать отговорила меня. “Рано или поздно Федька свою пулю получит, – сказала она. – А ты, сынок, грех на душу не бери”.

Пуля возмездия, действительно, вскоре настигла Громилу. Случилось это в Дубровицком районе Ровенской области. Но не убила, а только ранила. На допросе в НКВД он рассказал где прятался, кто давал ему пищу и предоставлял ночлег. В 1949 году Василия Кургана, его мать, сестру и ещё полтора десятка односельчан, включая былых фронтовиков-орденоносцев, арестовали за недонесение на врага народа и поместили в пинскую тюрьму. Следствие продолжалось три месяца. Затем последовали суд и приговоры. Вчерашнего фронтовика приговорили к высшей мере наказания. И тут же в зале суда расстрел заменили на 25 лет лагерей. Мать и сестру приговорили к длительным срокам лагерей.

“Такое было время”

Работая в шахтах, Василий Курган регулярно писал жалобы, настаивал на невиновности и просил пересмотреть дело. Стандартные отрицательные ответы приходили довольно быстро. И лишь после смерти Сталина ответ задержался на четырнадцать месяцев. В 1956-м полешуку снизили наказание с 25 лет до фактически отбытого срока, восстановили в гражданских правах и отпустили на свободу. Мать и сестру реабилитировали ещё раньше.

Держал ли ветеран обиду на страну за то, что долгих шесть с половиной лет провел за колючей проволокой? Ответ полешука на этот вопрос был отрицательным: “Нет. Такое было время”.