Важные акценты из речи Владимира Путина и то, о чем политик умолчал, для «Зеркала» проанализировал политический обозреватель, историк, автор телеграм-канала FRIEDMAN Александр Фридман.

«Наверное, было желание закончить это поскорее, чтобы пронесло»

— Серая речь, пропитанная нафталином. Слушаешь эту речь, и возникает ощущение, что ты когда-то все это уже слышал. И ты задаешься вопросами: зачем это все, зачем свозить всех этих людей. По тому, как проходил этот парад, он показался скомканным и для них весьма нервозным. Наверное, было желание закончить это поскорее, чтобы пронесло — кто его знает, что может произойти, — говорит Александр Фридман.

Оценивать речь Владимира Путина важно в контексте ожиданий, отмечает политический обозреватель. Как и в прошлом году, они были выше, чем услышанное в речи президента России. Оба раза предполагалось, что Москва постарается захватить украинские территории, чтобы подойти к 9 мая с определенными «достижениями». В этот раз в Киеве считали, что российская армия собирается к этой дате захватить Бахмут. Однако это не удалось (тем не менее Россия нанесла массированный удар по Украине в ночь на 9 мая). Поэтому заявить об «успехах» у российского лидера возможности не было. А без них говорить оказалось нечего.

— Он повторяет одно и то же в разных формах, может быть, используя немного разные эмоциональные оттенки. Но принципиально риторика не меняется, — отмечает Фридман. — Прозвучал набор штампов относительно победы, Запада, конспирологическая лексика о глобалистах и русофобии. В этом году было больше об участниках так называемой специальной военной операции. Но это может быть связано с тем, что она просто дольше идет. При этом если мы посмотрим военное развитие событий с мая прошлого года, то увидим, что у России прошлым летом были определенные военные успехи, пусть и добытые с огромными потерями, а с осени России продемонстрировать особо нечего. Поэтому и сказать нечего.

В своем выступлении Владимир Путин заявил, что для Москвы нет недружественных, враждебных народов ни на Западе, ни на Востоке, но против России «опять развязана настоящая война». «Любая идеология превосходства отвратительна, преступна и смертоносна. Но западные глобалистские элиты по-прежнему твердят о своей исключительности, <…> провоцируют кровавые конфликты и перевороты, сеют ненависть, русофобию, агрессивный национализм», — считает Владимир Путин.

Эксперт обращает внимание на то, что в речи политика не звучало предложений или заявлений о каких-либо намерениях в будущем.

— Была жесткая риторика, но прямых угроз как таковых не было. Да, он сказал: «Против нас развязана настоящая война». Но когда ты такое слышишь — [с позиции россиян] возникает вопрос: и что дальше? Как он будет этой «войне» противодействовать? На это ответа не было, — продолжает Александр Фридман. — На меня это выступление произвело такое впечатление, что ему нечего нового сказать или предложить. Наверное, потому, что они подошли к той линии, за которую переходить либо не могут, либо боятся. Это прямое противостояние Западу или еще более решительное (применение ядерного оружия). С другой стороны, это откровенная неспособность решить свои задачи имеющимися средствами.

Об атаке Кремля дронами — ни слова

Путин в своем выступлении не упомянул инцидент с атакой Кремля дронами в ночь на 3 мая. В то время как в Москве заявляли о причастности Украины к этой атаке, менее чем через неделю после этого Владимир Путин, стоя на фоне того самого пострадавшего Сенатского дворца, вообще никак не вспоминает о случившемся. Вместо этого в своей речи он рассуждает о «государственном перевороте» в Украине, который якобы состоялся в 2014 году.

По мнению Александра Фридмана, это может быть связано с желанием умолчать о том, что такая атака означает провал противовоздушной обороны и армии России. Ведь до этого в Москве старались представить себя жертвой атаки, акцентируя внимание на покушении на Владимира Путина. На Западе эту версию отвергли, изначально там полагали, что речь может идти о кремлевской провокации. Но теперь все чаще говорит о том, что это все-таки может быть дело рук Украины

Отсутствие этой темы в речи президента России также может указывать на то, что инцидент с беспилотниками не был инсценировкой самой Москвы, считает Фридман. По его словам, если бы картина выглядела так, то 9 мая могло быть последним моментом, когда у Кремля была возможность использовать эту ситуацию и заявить, например, о готовности отомстить.

— Это очень неприятная тема. Вполне возможно, что это косвенное подтверждение того, что у истории с атакой беспилотников есть украинский след, — отмечает эксперт.

«Слова о молитве показывают, что своими силами они не справляются»

В своей речи Владимир Путин заявил, что гордится участниками «специальной военной операции». «На вас держится сегодня безопасность страны, от вас зависит будущее нашей государственности и нашего народа», — заявил он, ообращаясь к 530 присутствующим на Красной площади участникам российской военной агрессии в Украине и тем из них, кто не попал в центр российской столицы. А потом добавил, что все готовы помочь российским военным и молятся о них.

— Когда речь идет о слове «молятся» в этом контексте, то это показывает, что своими силами они не справляются, нужно еще и внешняя поддержка. Если он стал использовать духовный контекст, несколько удивительно, что он не затронул историю с «гонением» на православную церковь Московского патриархата в Украине, — рассуждает Александр Фридман. — Такие фразы подчеркивают, что Путин находится в сложной и непонятной для себя ситуации, что он действительно не знает, что делать. Он уповает на то, что эта ситуация каким-то образом разрулится.

— Очевидно, Владимир Путин понимает, что все пошло не так, как ему хотелось. Но понимает ли он, что надо уходить [из Украины], пытаться сохранить лицо — это вопрос открытый. Я бы провел историческую параллель с событиями 1985 года, когда в СССР к власти пришел Михаил Горбачев. Ему было понятно, что введение советских войск в Афганистан — это катастрофическая ошибка и что с этим надо заканчивать. Но ему понадобилось около трех лет, чтобы продавить свою позицию. Что сейчас происходит с Путиным, считает ли он [войну в Украине] ошибкой или нет — вопрос. Похоже на то, что он понимает, что особых возможностей больше нет и с этим надо что-то делать. Но вопрос, считает ли он, как Андропов, что надо «додавить», или находится в ситуации, как Горбачев в 1985-м, то есть понимает, что надо оттуда выходить, но пока не знает как, — говорит Александр Фридман и добавляет: — И тот, и другой вариант для него — плохой, потому что это признание собственных ошибок, некомпетентности, что, я думаю, дается очень тяжело.