Побег из Беларуси. Как фраза, сказанная на эмоциях, перевернула жизнь человека

– В августе на компьютер пришло сообщение о добавлении в одну из групп. Я перешёл, добавился. Чат был около трёх тысяч человек, точно не помню. Размещались разные видео, либо другие факты, подтверждающие, что сотрудники милиции бьют людей. Это было ещё до выборов. Опубликовали видеозапись, где родители Фурманова устроили голодовку около СИЗО. Приходили то красили эту лавочку, то милиция выгоняла. Все участники чата писали что-то. Я соответственно тоже написал: «Ну, он и пи***. Какой-то новый. Наверное, выслужливый».

Аккаунты в социальных сетях Алексей не скрывал. Через три дня к нему домой пришли трое сотрудников милиции. Забрали ноутбук, телефон. И попросили проехать с ними.

– Меня познакомили с человеком, на которого я написал комментарий. Окружили со словами: «Пойдёшь по максималке». Начали пугать. Не били. Я испугался. Непонятно, что дальше. В итоге меня повели на допрос. В телефоне все скриншоты сделали. Позже посадили на 12 часов в камеру и утром отпустили.

Алексей рассказывает, что в милиции ему предложили сотрудничество: помочь найти человека из чата. Характеризовали его, как анархиста. Предлагали выйти с ним на связь. Алексей не связывался.

– Полтора, два месяца я гулял. Следствие. Назначили суд. Надеялся, что дадут штраф. Пошёл в суд. С адвокатом предварительно посовещался, но шёл без адвоката. В суде потерпевший был адекватный. Не просил возмещения морального вреда. В итоге прокурор запросил два года ограничения свободы с направлением. Три года – максимальное наказание.

На следующий день телевидение сняло сюжет о проступке Алексея. А судья удовлетворил просьбу прокурора и дал два года.

– Я был в панике. Что делать? – вспоминает Алексей.

Мужчина метался между тем, чтобы сразу уезжать, и подавать на апелляцию, чтобы выиграть время. На апелляцию подал. Через пару недель на фоне новостей о том, что закрывают границы, решил всё же уехать.

– Они не внесли меня в этот список «невыездных». Наверное, просто не успевают вносить всех. Я решил открыть гуманитарную визу. В консульстве показал все приговоры. Через неделю виза была. Я не хотел рисковать и переезжать через границу. Вдруг, в какой-то базе буду числиться.

Алексей решил лететь в Варшаву самолётом, спланировал поездку через Москву.

– В аэропорту снова столкнулся со сложностями. Не мог лететь российскими авиалиниями через Турцию из-за отсутствия российского или турецкого гражданства. Я там и опал. За час до вылета купил билет на самолёт других авиалиний. Напряжение чуть спало. Приехал в Польшу и нахожусь сейчас в Варшаве.

Жизнь Алексея из-за августовских событий буквально разделилась на до и после. И как бы ни развивались события, была надежда, что это всё закончится благополучно.

– Три месяца длился процесс. До суда была мысль, что ко мне отнесутся снисходительно. Не думал, что такую меру мне дадут. Я растерялся. Начал апелляционный процесс. Находился в нервном состоянии и решил уехать. Два года непонятно где и непонятно за что. Я не готов. Сначала была злость к власти. А сейчас надежда, что всё изменится. И многие люди вернутся на Родину. Чтобы начать строить страну для жизни.

Алексей считает, что политические события в стране в этом году коснулись каждого. У кого-то появилась новая тема для обсуждения в кругу знакомых и близких, у кого-то – суд, наказание и даже реальный срок.

– Нельзя было эмоционально находиться в стороне. Но как бы ни складывалась ситуация, она нас чему-то учит.

Алексей до переезда в Варшаву иногда размышлял о переезде в другую страну. Путешествовал, сравнивал. Только не думал, что причиной такого быстрого переезда станет политика. Одно предложение в сети обернулось расставанием с любимой дочкой и непониманием того, когда они увидятся снова.