В день с несчастливым номером, 13 января, Александр Лукашенко на правах руководителя страны, первой получившей председательство в ЕАЭС, направил обращение к коллегам.
Документ получился предельно сдержанным. Никаких панегириков по поводу крупнейшего интеграционного образования. При том что в мае 2012 года Лукашенко патетично анонсировал:
Жизнь внесла свои коррективы. ЕАЭС на старте — это (цитируем обращение Лукашенко от 13 января 2015 года) объединение, способствующее «обеспечению экономической и социальной стабильности в регионе». На языке, понятном не только аналитикам, это означает, что главной целью союза является выживание.
За счет чего надеется выжить Беларусь? Во-первых, за счет «четырех основополагающих экономических свобод Союза: свободы движения товаров, услуг, капитала и рабочей силы». Во-вторых, за счет «максимальной либерализации условий экономической деятельности в рамках ЕАЭС».
Что понимается под свободой и либерализацией, догадаться несложно. Белорусская сторона по-прежнему считает, «что фундаментом Евразийского экономического союза должна стать полная отмена изъятий и ограничений в движении товаров».
С целью напомнить о свободе и либерализации как факторах выживания белорусской модели и направил Лукашенко обращение в Москву и Астану.
Модель не может без подпорок
24 декабря прошлого года Кыргызстан подписал договор о присоединении к ЕАЭС. Ожидается, что полноценным членом союза она станет в мае. Аналитики оценивают содержание нового союзника в 2-3 млрд. долларов в год. Платить, естественно, предстоит России.
По данным МВФ, номинальное значение ВВП Кыргызстана в 2013 году составило 7,23 млрд. долларов. Следовательно, интеграционный бонус может составить от 25% до 40% ВВП! Если намеченное реализуется, то ресурсных государств в альянсе прибудет (под ресурсами в данном случае понимаются любые преимущества, благодаря которым экономика может получать доход, не пропорциональный вложениям).
На фоне будущих бонусов высокогорной республики Беларусь выглядит бедной родственницей. В 2012 году, по расчетам сотрудников Института экономики НАН Беларуси, сумма энергосубсидий нашей стране составила около 10 млрд. долларов (15,8% ВВП). Тем не менее, двузначный рост реальных доходов белорусов за последние 15 лет отмечался десять раз.
8 августа 2012 года тогдашний министр экономики Николай Снопков в докладе на заседании Совмина сделал важное признание:
Экономика не генерирует уровня добавленной стоимости, соответствующего необходимому уровню заработной платы. Конкурентоспособными являются только отдельные виды экономической деятельности: производство кокса, нефтепродуктов и ядерных материалов; химическое производство; деятельность, связанная с вычислительной техникой…
За время, прошедшее с мая 2012 года, официальных сообщений о появлении новых конкурентоспособных видов деятельности внутри белорусской модели не поступало. Чего не скажешь о нарастающем потоке негативной информации: рост числа убыточных предприятий, суммы убытков и т.п.
У них — изобретают, у нас — закручивают гайки
Тема развития как-то незаметно ушла из публичного пространства. Не отыскать ее и в обращении Лукашенко. Стабильность сегодня может быть обеспечена только за счет перераспределения российских ресурсов.
Перед нами классический пример социального контракта в условиях системного кризиса: жизнь в обмен на лояльность. Только в качестве субъектов контракта выступают не государство и общество. В данном случае мы имеем дело с межгосударственным контрактом, в котором шанс на выживание деградирующих национальных экономик обменивают на имперские амбиции России.
Такой обмен в публичном пространстве обсуждать не принято. Откровения теперь уже бывшего министра экономики государственные СМИ, естественно, не заметили. В публичном пространстве сегодня все чаще звучат призывы к опоре на собственные силы.
Так, президент Беларуси на заседании шестой внеочередной сессии Палаты представителей 15 января заявил:
Если кто-то со стороны нам сможет помочь — это будет только плюс. Но не надо рассчитывать ни на Запад, ни на Восток, ни на Россию, ни на Украину — ни на кого. Исходить нужно только из собственных ресурсов, и для этого есть все необходимые условия.
Список необходимых условий предельно краток: сокращение затрат и привлечение инвестиций. Но «других рецептов нет».
Опубликованный на днях отчет Всемирной организации интеллектуальной собственности за 2013 год отсутствие других рецептов подтверждает. Обратимся к международным заявкам по процедуре PCT (договор о патентной кооперации). Их общее количество — 205 тыс. (+5,1% по сравнению с 2012 годом). Несложно догадаться, что лидируют США — 57,2 тыс. (+10,8%). Далее идут Япония и Китай: 43,9 тыс. (+0,6%) и 21,5% (+15,6%!) соответственно.
А как на этом фоне смотрятся учредители ЕАЭС? Для ответа на этот вопрос переведем свой взгляд на нижнюю честь таблицы: Россия — 1087 (+0,3%), Казахстан — 15, Беларусь — 15. Будущий член крупнейшего интеграционного объединения, Киргизия, заявок по процедуре РТС не подавала.
О каком развитии при такой статистике может идти речь? Страны первого мира повышают свою конкурентоспособность за счет инноваций. Беларусь — за счет борьбы с коррупцией и повышения исполнительной дисциплины.
Иллюзии формирует «сплошное кино»
А теперь обратимся к белорусскому обществу. В декабре 2014 года членство Беларуси в ЕАЭС положительно оценило 44% белорусов, отрицательно — 18%, безразлично и затруднилось ответить — 38% (НИСЭПИ). В сентябре 2013 года положительных оценок было на 6 пунктов меньше.
44% положительных оценок — это высокий уровень. Но относиться к нему следует без фанатизма. То, что в ходе социологических опросов фиксируется в качестве общественного мнения, есть, в первую очередь, продукт телевидения. Лукашенко его роль прекрасно понимает:
…Мы большое внимание уделяем телевидению, потому что телевидение — это как кино. Классик был прав, сказав: из всех искусств для нас важнейшим является кино. Телевидение — это сплошное кино.
Кризис, в который вползают страны-учредители ЕАЭС, наряду с экономической, финансовой, политической и социальной составляющими имеет и культурную составляющую. Следовательно, это цивилизационный кризис.
Предсказать ход его развития даже в краткосрочной перспективе не представляется возможным. Слишком много переменных. Одна из них — неспособность властей осознать масштаб происходящего.
