— Конечно, выход из конвенции — это дико, отвратительно и ужасно, потому что Беларусь становится как какие-то деграданты, — добавляет эколог Сергей Пралесковский. —  Но в будущем мы можем в неё вернуться.

Хотя белорусское законодательство не имеет отсылок на Бернскую конвенцию (несмотря на указ Совету министров привести законы в соответствие), в рамках конвенции можно было подавать жалобы на нарушение природоохранного законодательства. Тогда Совет Европы принимал директивы, чтобы государства-участники принимали меры по предотвращению его нарушения.

— Например, в рамках Бернской конвенции мы могли бы поднимать вопрос о строительстве забора вдоль границы с Польшей (в том числе через Беловежскую пущу), который совершенно не учитывает никакие природоохранные цели и задачи. Мы понимаем, для чего и почему эта стена появилась. Но Совет Европы мог бы дать рекомендации, как по строительству, реконструкции или приведению в соответствие перехода для диких животных, так и по ликвидации этой стены в будущем. Теперь у нас этого механизма практически нет, — продолжает эксперт.

Политика добралась до природы

Решения международных структур в таких случаях чаще всего носят рекомендательный характер для правительства страны, где эти нарушения были допущены. Но этот механизм оказывал и моральное влияние, нёс угрозы репутации.

— Сейчас даже такое влияние станет недоступным для природоохранной общественности в Беларуси. У нас остаётся всё меньше рычагов влияния на принятие решений в области сохранения природы Беларуси, хотя они, конечно, ещё есть.

Но меня беспокоят наметившиеся тенденции в усилении эксплуатации природных ресурсов Беларуси. Увеличились объёмы рубок леса, водоохранное законодательство изменили в пользу расширения хозяйственной деятельности. В очередной раз активно продвигают предложение по разрешению охоты на крупных хищников, которые сейчас в Красной книге Беларуси: медведя, рысь, барсука. Это недопустимо, — резюмирует экологиня.