Из Белорусского государственного медицинского университета уволена преподаватель лаборатории практического обучения Юлия Матусевич. Она утверждает, что этого потребовала администрация вуза. Матусевич — одна из 14 преподавателей, которые участвовали в записи видео в поддержку студентов.

— Как вас уволили?

— Я медсестра с высшим образованием, внешний совместитель. В БГМУ практика такая — после окончания второго семестра совместителей увольняют, а в сентябре снова берут на работу. Меня приняли на работу 16 сентября — по договору, я должна была работать до 30 июня 2021 года. Однако сегодня мне предложили уйти, и я уволилась.

Администрация БГМУ сделала крайней заведующую лабораторией практического обучения Наталью Мирончик, которая сегодня, 2 сентября, попросила меня написать заявление об уходе. Я это сделала. Насколько я знаю, заявление уже подписано и руководством. Сотрудник отдела кадров попросила меня подойти сегодня ознакомиться с приказом об увольнении, но я занята, поэтому приду только во вторник. Трудовой книжки как у совместителя у меня в БГМУ нет.

— С чем вы связываете произошедшее?

— С моей гражданской позицией. Я была одним из 14 преподавателей, участвовавших в записи видео в поддержку студентов. Видео появилось 22 сентября, после задержаний силовиками студентов Белорусского государственного медуниверситета. А 23 сентября меня и других преподавателей вызвали к ректору Сергею Рубниковичу, о назначении которого мы узнали 21 сентября. Впервые я увидела ректора как раз на этой беседе. Он был достаточно тактичен, аккуратен в словах.

Другие представители администрации говорили, что мы нарушили чьи-то права, какие-то правила, записав видео. Я считаю, что мы не призывали к нарушению закона, мы выступили против насилия.

Мне пытались донести, что мы с помощью видео хотели побудить детей к какой-то активности. Я сказала, что каждый трактует происходящее так, как позволяют его интеллектуальные возможности. Еще спрашивали, кто и где снимал видео. Я не стала отвечать, аргументируя тем, что имею право не свидетельствовать против себя.

https://youtu.be/kfEQrNPygjs

— Прямо как на допросе… У вас было ощущение, что вы на допросе?

— Нет, но общий тон беседы мне был неприятен, хотя угроз не было. Я ничего другого и не ожидала. Я понимала, что съемки в ролике могут иметь последствия, чем беседа и стала.

— Однако про увольнение с вами не говорили. Почему все же университет решил с вами попрощаться?

— После того, как студенты БГМУ 30 сентября вышли на сидячую акцию протеста против задержаний студентов, их вызвали в ректорат. Встреча была в библиотеке, и я туда тоже пришла, потому что прямо на моем занятии одну студентку вызвали туда для дачи объяснений. Ректор мне позволил остаться на встрече, хотя некоторые представители администрации были недовольны, что я там нахожусь.

Меня поразило, что администрация (их было человек пятнадцать) пригласила представителя прокуратуры Московского района, все они сидели за столами, а студенты — их было около 30 человек — стояли и слушали в течение 50 минут, как их отчитывают.

Я оказалась там единственным преподавателем. Дети их спокойно выслушали — им говорили, что они нарушили правила, когда участвовали в сидячем протесте, что так вести себя нельзя. Это был монолог администрации с переходом на личности. В упрек студентам ставили, что они сами себя фотографируют и выставляют в телеграм-каналы.

Студентам не ответили по существу ни на один вопрос, отделались общими фразами. Я воспользовалась тем, что я преподаватель, и сказала, что коль администрация говорит про этику и деонтологию, должна демонстрировать уважение к студентам.

Студентам говорили, что на них жаловались, когда они сидели на ступеньках, и я спросила, кто был недоволен. Ректор на это сказал, что лично ему студенты мешали пройти. Тогда я сказала, что для того, чтобы дети не сидели на ступенях, стоит организовать больше сидячих мест около буфета. Мне предложили обратиться в ректорат письменно.

— Что было на этой беседе особенно запоминающимися?

— Помимо того, что я уже сказала, запомнилось, что представители администрации спрашивали у молодых людей, кто ими руководит. Они на самом деле не понимают, что у людей может быть мнение, которое им важно отстаивать, зная, что могут быть последствия, как мое увольнение, например.

Мною ведь никто не руководит, кроме моей совести. Эта система работает так, что они стремятся убрать тех, кто может выразить свое мнение. Они понимали, что я совместитель, что я бы и дальше не молчала.

— Преподаватели БГМУ, на ваш взгляд, в большинстве своем боятся высказывать свою гражданскую позицию?

— У меня есть работа — я сотрудничаю с общественными организациями, а многие боятся, потому что боятся потерять место, боятся гонений со стороны администрации. При этом мне многие выражают поддержку.

— Казалось бы, столько вакансий для врачей, работу можно найти…

— Надо понимать, что преподавание — это особый вид деятельности, это не то же самое, что лечить. Это передача своих знаний и опыта. Когда преподаешь, получаешь особое удовольствие от общения со студентами. Для меня встреча с ними всегда была зарядом бодрости. Мне этого будет не хватать, несмотря на то, что зарплата маленькая — в конце прошлого семестра за 16 часов работы в неделю я получала 230 рублей (у меня было 8 групп) в месяц.

В этом году я начала вести занятия по первой помощи, дальше должен был курс основ сестринского ухода. Конечно, они найдут работника, но надо понимать, что не каждый специалист, который владеет техникой, может быть хорошим преподавателем. И не каждый преподаватель в состоянии объяснить технику манипуляций в медицине. Это разные навыки.

Преподавателю мало умения, надо еще практика, опыт, чтобы через коммуникацию передать свои навыки студентам.

— Может, не надо было соглашаться уходить?

— Я расстроена, но я знаю, что то, что они делают со студентами и преподавателями, делают от бессилия. Они не знают, как им себя вести.

Например, мне они не могли ничего сделать, я их не боюсь, вот они и начали давить на руководителя лаборатории. Я их не боюсь, я ушла без борьбы, без попытки консолидировать преподавателей против моего увольнения, потому что не хочу подставлять коллег, которые не могут в отличие от меня уйти.

Я понимаю, мое увольнение — способ запугать других преподавателей, чтобы все молчали. Их и студентов прессуют, им надо бороться за себя. А я еще вернусь в университет работать. Да, это будет не завтра и не послезавтра, но я знаю, что я буду работать со студентами в БГМУ, когда закончатся репрессии в стране и в университете.