На эти и другие вопросы в интервью Naviny.by ответил старший аналитик Белорусского института стратегических исследований (BISS) Денис Мельянцов.

— Полгода прошло с момента запуска проекта «Рефорум». Каковы промежуточные итоги?

— Мы закончили подготовительную фазу, она была не видна широкому кругу общественности. Во-первых, достаточно большое время заняла «челночная дипломатия», когда мы просто пытались выстроить отношения с заинтересованными сторонами, которые мы хотели бы вовлечь в проект, которые хотели сами вовлечься в проект, которых хотел там видеть Европейский союз.

У многих сторон было совершенно разное понимание и видение проекта. Была предыдущая фаза программы «Европейский диалог о модернизации Беларуси» (ЕДМ), в рамках которой была собрана группа белорусских экспертов, но отсутствовала внутренняя структура и понимание того, что хочет Евросоюз. Во время этой фазы были просто собраны белорусские эксперты с тем, чтобы они хотя бы стали между собой говорить о конкретных путях реформирования страны. Поскольку никаких финансовых средств под это не выделялось, ЕС до конца сам не понимал, что он от этого хочет, самым активным экспертам пришлось самим придумывать, чем заняться.

Поскольку ни к каким существенным итогам это не привело, Евросоюз, как я понимаю, решил выделить отдельный проект, который бы занимался очень конкретными вещами в рамках более широкого поля. Этот проект было предложено реализовать BISS, у которого есть опыт работы с европейскими проектами и который участвовал в предыдущей фазе ЕДМ.

У нового проекта «Рефорум» есть конкретные задачи, осязаемые ожидаемые итоги. От проекта ждут 16 реформенных предложений, диалога между различными заинтересованными сторонами, в том числе оппозицией, властью, экспертами, бизнесом. Этот проект рассчитан на два года и поддерживается Евросоюзом.

— Что из себя представляет проект по итогам согласования со всеми заинтересованными сторонами?

— В отличие от предыдущей фазы, когда эксперты были предоставлены сами себе, сейчас главными заказчиками проекта являются форумы. Их четыре. Каждый из них должен раз в полгода предложить по одному приоритету реформ: что они считают важным для страны и для них самих.

Первый форум представляет политическую оппозицию и гражданское общество. Он включает в себя лидеров крупнейших политических партий и крупнейших объединений неправительственных организаций, таких как Ассамблея НГО, Национальная платформа Форума гражданского общества Восточного партнерства (ФГО ВП), Белорусская ассоциация журналистов и т.д.

Второй форум соберет представителей бизнеса и бизнес-ассоциаций.

Третий форум достаточно условный: мы предполагали, что там будут представители власти. Но с самого начала и мы, и Евросоюз отдавали себе отчет в том, что вряд ли удастся физически собрать этих людей, потому что известно отношение государства к самой идее Европейского диалога о модернизации. Несколько раз и министр Макей, и другие чиновники говорили, что государство не будет участвовать в этой программе, поскольку Европейский союз ее анонсировал, принял и запустил в одностороннем порядке, не проконсультировавшись с Беларусью. Сейчас еще более очевидно, что они не будут участвовать в «Рефоруме», потому что они с Евросоюзом на двусторонней основе запустили «Промежуточную фазу» — практически такой же диалог о модернизации, только на межправительственном уровне.

Получилась такая ситуация, когда есть два независимых друг от друга канала, по которым ЕС обсуждает модернизацию с Беларусью: один направлен на гражданское общество, это наш проект, а второй — межправительственные консультации.

Четвертый форум — народ — предполагался совсем как виртуальный форум: мы будем брать приоритет из репрезентативного национального опроса общественного мнения, который мы будем проводить каждые полгода. Первые опросы показали, что существует значительная разбежка между тем, что считает важным гражданское общество и оппозиция и тем, чего хочет население.

— Как работает весь механизм выработки итоговых предложений?

— Собирается форум, допустим, гражданского общества и оппозиции. Собираются лидеры, они между собой решают, что они считают сейчас главным для Беларуси, что нужно реформировать. Раз в полгода они выдвигают один приоритет. Допустим, это пенсионная реформа.

Дальше этот приоритет, сформулированный в широком виде, попадает в Совет проекта, который обличает это словосочетание в техническое задание для экспертов: что конкретно нужно разработать, какие сроки, на какие вопросы ответить, что учесть. Дальше, когда эти задания разработаны, на основе заявок заинтересованных экспертов BISS готовит, а Совет утверждает группу экспертов в зависимости от количества работы, сроков: от трех до семи человек. Плюс, будет предложен эксперт от Европейского союза, который когда-то в своей стране участвовал в разработке такой реформы.

Эта экспертная группа подготовит конкретное предложение реформы, предложения по изменению законодательства в действующих условиях, здесь и сейчас, чтобы эта реформа вступила в силу. И экспертная группа должна также провести первичную калькуляцию, сколько будет стоит проведение такой реформы в Беларуси. Методология этой калькуляции пока в разработке.

Этот готовый проект поступает на контроль Совету и форуму, который его заказал. Совет, например, может решить, что уровень качества наработок экспертов недостаточно высок, и направить документ на доработку или внешнюю экспертизу.

— А кто входит в состав Совета проекта?

— Предполагалось, что в него должны входить опытные, квалифицированные и авторитетные люди из разных общественных секторов. На сегодняшний день это экс-глава Нацбанка Станислав Богданкевич, который представляет, с одной стороны, политическую оппозицию, с другой стороны, это человек, который имеет опыт работы в госсекторе, член совета BISS Петр Марцев, представитель исследовательского центра BEROC Павел Данейко, представитель Национальной платформы ФГО ВП Влад Величко, представитель координационной группы предыдущей фазы проекта политолог Андрей Егоров, глава института «Политическая сфера» Андрей Казакевич и два представителя от Евросоюза в качестве наблюдателей.

Состав Совета не закрыт. Сейчас ведутся переговоры с представителями частных юридических компаний. Если удастся кого-то привлечь из сферы бизнеса, из Академии наук, университетов, это будет большой плюс. Решение о своем расширении будет принимать сам Совет.

— Что происходит после проверки наработок Советом?

— Затем документ обсуждается форумом, который решает, как его дальше лоббировать, какие действия еще необходимо предпринять. Мы планировали проведение различных круглых столов, несколько конференций, где будут презентоваться наработки, в том числе, с приглашением представителей от власти. Итоговые проекты реформ — это документ не закрытый, мы опубликуем его на сайте BISS, мы отдадим его заказчикам, оппозиция и гражданское общество смогут использовать его в своих кампаниях.

— То есть BISS не будет сам заниматься лоббированием итоговых предложений?

— В рамках проекта такой задачи нет. Есть первичная задача презентовать, провести публичное обсуждение. Но, разумеется, мы не можем гарантировать, что проект реформ попадёт в парламент и будет принят.

— Получается, по большому счету, вам неважно, будут ли ваши наработки реализованы?

— Нам как экспертам и ответственным гражданам своей страны, конечно, это важно, но мы не можем этого гарантировать. Естественно, мы будем отслеживать, какое влияние они будут иметь, используются ли они разными политическими группами и властью.

— А государство вообще не высказало интереса к участию в проекте? Как без этого интереса узнать, какой заказ у государства на реформы?

— При запуске этого проекта мы пробовали выходить на государственные институции, в том числе, исследовательские центры при государственных органах. Отторжения мы не встретили, как и большого энтузиазма, поскольку есть решение на высшем уровне, что государство не участвует в этом проекте. Но на неформальном уровне они готовы участвовать, но, естественно, не входить в состав Совета «Рефорума» или участвовать в форумах. Но я надеюсь, получится привлечь государственных экспертов к оценке проектов реформ, и они смогут поучаствовать в обсуждении.

Мы приняли решение, что частично мы будем считывать заказ на реформы этого третьего форума с программ, стратегий, планов социально-экономического развития, которые есть у правительства. И мы предполагаем использовать те дискуссии, наработки, которые происходят в рамках диалога на межправительственном уровне между Беларусью и ЕС.

То есть, есть информация о тех приоритетах, которые высказываются представителями власти в этом диалоге. В июне были проведены первые консультации, и оттуда можно уже что-то брать. В самом общем плане: пока властям было бы интересно, чтобы Европейский союз поучаствовал в таких направлениях модернизации, как торговля и инвестиции. Соответственно, мы можем сделать вывод, что для белорусского государства это важно, и работать в этом направлении.

— Заседание первого Форума гражданского общества и политической оппозиции прошло 27 июня. Довольны ли вы результатами?

— Мы удовлетворены уже тем, что он прошел. Одна из задач проекта — собрать Форум и организовать диалог в рамках конкретной группы. Такой диалог произошел, даже более активно, чем мы предполагали. Была обсуждена процедура, регламент работы Форума, мы показали результаты социологических исследований, Форум выбрал своего председателя. Им стал представитель партии БНФ Игорь Ляльков.

Форум начал обсуждать приоритет реформ, который он должен выдвинуть Совету проекта. Пока этого приоритета нет, но есть топ-6 приоритетов, которые нуждаются в дальнейшем обсуждении. Форум закончился тем, что он попросил у BISS подготовить более детальный доклад по поводу того, что уже в принципе наработано по этим пяти приоритетам.

Ориентировочно 15 июля Форум соберется еще раз и примет окончательное решение, что они предлагают для разработки экспертов.

— Белорусская власть долгое время предлагала Евросоюзу перевести двусторонний диалог в формат разговора на прагматичные экономические темы, без особого акцента на политику, права человека. В «Европейском диалоге о модернизации» власти были недовольны тем, что им пришлось бы общаться с представителями гражданского общества. И теперь, как власть и просила, параллельно с «Рефорумом» начинается т.н. «Промежуточная фаза» сотрудничества, в рамках которой стороны как раз и будут обсуждать модернизацию без присутствия белорусской оппозиции или гражданского общества. Как вы думаете, почему ЕС пошел на условия официального Минска?

— Формально ЕС не пошел на условия белорусской власти, потому что те переговоры, которые происходят на двустороннем межправительственном уровне, называются по-другому, не «Европейский диалог о модернизации».

— Да, произошел ребрендинг, но в сторону, в которую и хотела его перевести белорусская власть…

— Да. Причина в том, что официальный Минск последовательно много раз говорил, что в таком формате, где участвует оппозиция и гражданское общество, он участвовать не будет. Он очень четко дал понять Европейскому союзу, что тот поступил опрометчиво, не проконсультировавшись с официальным Минском по поводу запуска ЕДМ. Опять-таки, то предложение, которое белорусские власти направили в Брюссель, тоже до конца не выполнено. Минск требовал такого формата, который существовал между Россией и ЕС — «Партнерство для модернизации», чтобы Европейский союз финансировал те проекты, которые хочет белорусское правительство. Но на том этапе Брюссель не пошел на такой формат.

Но на сегодня нужно признать, что в итоге белорусские власти продавили собственный формат переговоров и добились, чтобы ЕС все-таки вел переговоры отдельно с властью, не включая в этот процесс гражданское общество, и дали понять Евросоюзу, что так будет лучше всем.

— Получается, это больше нужно ЕС, раз он идет на уступки?

— Лично я считаю, что европейские политики приходят к выводу, что их ставка на санкции не сработала. Так или иначе, нужно либо комбинировать кнуты и пряники, либо пытаться вновь переходить к какому-то этапу втягивания Беларуси, начиная с неполитических вещей, таким образом приближая ее к европейским стандартам.

Получается, что, в общем-то, повторяется процесс, который происходил в 2008-2010 годах, но на несколько ином качественном уровне, потому что сейчас повестка дня более четкая и более системная.

Заинтересованность европейской стороны понятна: они хотят сохранить какие-то рычаги влияния, они хотят продолжать переговорный процесс с тем, чтобы хотя бы иметь информацию и, как они надеются, таким образом воздействовать и на белорусское общество и на белорусскую власть.

— Вы считаете такой формат диалога предпочтительным? Потому что как минимум часть оппозиции будет недовольна…

— При любом решении всегда есть недовольные. Естественно, политическая оппозиция будет недовольна сближением Евросоюза с Беларусью на официальном уровне, потому что это сужает их влияние. Если раньше они были контактной стороной от Беларуси, то сейчас ЕС разговаривает с белорусским правительством, и возможности для лоббирования у оппозиции снижаются.

Если говорить об интересах страны и общества в целом, то, по моему мнению, тот формат, который сейчас найден, позитивен, потому что Европейский союз уходит от изоляции, предлагает помощь, в том числе, в экономических преобразованиях страны. Пускай эта помощь сегодня скорее экспертная, чем финансовая или технологическая, но с чего-то надо начинать.

— Критики скажут, что это может быть использовано белорусской властью для собственного укрепления и, по сути, законсервирует ситуацию…

— Это скорее теоретическая проблема: как нам отделить белорусский режим от общества? То есть можно ли изолировать белорусскую политическую верхушку от общества, сделать так, чтобы было плохо политической элите, но хорошо обществу и стране? По моему мнению, это сделать очень тяжело. Естественно, если ЕС будет интенсивно помогать Беларуси в модернизации, экономических реформах, это так или иначе укрепит, в том числе, и положение власти. Но тут нужно смотреть, каких выгод больше.

— И почему больше выгод в диалоге ЕС с белорусской властью?

— Мое мнение в том, что укрепление и модернизация страны, независимо от того, кто при власти, это позитивно, потому что это имеет долгосрочное влияние на развитие белорусского государства, общества, его потенциала и т.д. Любая изоляция Беларуси, я считаю, вредна.