Алексиевич обратилась к Лукашенко: Красиво уйти уже не получится — уйди пока не поздно

— Что вы думаете о происходящем в Беларуси три последних дня?

— По-моему, власть объявила войну собственному народу. Я вижу, как на глазах общество радикализируется. То, как ведет себя ОМОН, даже никто из нас не мог представить. Мы видели, как это происходит в других странах, но у нас стреляют в машину, где маленький ребенок, и он весь в крови, беременную женщину бьют, задержанных душат коленом — то, против чего восстало чернокожее население Америки. Хватают людей прямо на улице. Задержанные сидят в спортивных залах без еды и воды. А самое главное — люди абсолютно мирные. Сегодня женщины стояли цепью, просили: мы хотим знать правду о выборах и не убивайте наших мужчин. Они несли цветы, молились у Вечного огня. И когда они стали расходиться, на них напал ОМОН. Я уже не говорю о том, что происходит ночью. Это же просто военные действия.

— По вашему ощущению, люди уверены, что Лукашенко проиграл Тихановской?

— Абсолютно уверены. И я знаю, откуда это идет. Никто вокруг себя не видит тех, кто любит Лукашенко, кто отстаивал бы его так, как отстаивал раньше. И как после всего того, что происходит на наших улицах, можно верить в этого человека. Ходят слухи — об этом заявил Анатолий Лебедько, наверное, у него проверены данные — что очень много здесь российского ОМОНа. Кто это будет и может любить? Белорусы постоянно подчеркивают, что мы мирные люди, мы не будем никого бить и убивать. Почти нечеловеческая, сатанинская ярость, с которой действует ОМОН! Мне тяжело поверить, что это белорусский ОМОН. Мне кажется, что белорусские ребята не могут так бить своих матерей и сестер. В маленьких городах, где все друг друга знают, ОМОН отказывается бить людей. Свои не хотят бить своих. А тут что-то нереальное происходит.

— Как вы расценивает отъезд Светланы Тихановской?

— Я согласна с мнением многих, что она сделала свое дело. Она была и осталась символом перемен, стремления к новой жизни и честности, самопожертвования ради народа и своего мужа. В конце концов человек не такой всесильный. Она сделала то, что могла. Я не могу о ней ничего плохого сказать. Я полагаю, что теперь пусть мужчины выходят на авансцену. Вот будет Комитет национального спасения, должна собираться элита, должно вступить общество в борьбу, а не только эти три маленькие женщины. Они все три замечательные каждая по-своему — и Вероника Цепкало и Мария Колесникова. Мария до сих пор на посту. Но если речь о том, чтобы принести в жертву детей (а уж как могут действовать и запугивать наши органы!), — не надо удивляться, что две женщины, Светлана и Вероника, сошли с дистанции. Но я думаю, что они вернутся.

— А вы могли бы взять на себя роль посредника?

— Посредника какого?

— Между теми, кто сейчас вступил в конфликт.

— Если бы я была чуть помоложе и не больной, то наверное. Сейчас же я помогу всеми силами, какие только у меня есть, но возглавить это движение у меня уже нет ни физических, ни душевных сил.

— Что бы вы хотели сказать тем людям, которые выходили на протесты и, возможно, еще выйдут?

— Я благодарна им за то, что они спасают нашу честь. Я просто влюбляюсь в собственный народ в эти последние недели. Это совсем другие люди, совсем другая мощь в этих людях. Раньше у меня было какое-то разочарование — сейчас нет. Нам нужно быть более организованными. Борьба найдет и лидеров. Все решили, что всё сделают эти девочки.

— И что бы вы хотели сказать Лукашенко?

— Вы меня уже спрашивали об этом. Хотела бы сказать то, что замечательно сказала Светлана Калинкина — уйди красиво. Но уже не получится, уже кровь. Уйди, пока не поздно, пока ты не вверг народ в страшную бездну, в пучину гражданской войны. Уйди.

Никто не хочет Майдана, никто не хочет крови. Только ты хочешь власти. Именно твое желание требует крови.

Нужно, чтобы на всех участках были повешены протоколы голосования. Чтобы люди видели, как они проголосовали. Давайте это сделаем. Пусть люди увидят, сколько и за кого было голосов. Я считаю, что выиграла Светлана, у меня даже нет сомнений. Люди хотят перемен.