««Звязда» на меліярацыі Палесся», «Полесская правда», «Пинский вестник». Это издаваемые в Пинске газеты, в которых работал журналистом и ответственным секретарём Сергей Владимирович Толкачёв. Человек с трубкой. Так его называли коллеги по работе и просто знающие люди. А знали его в книжных магазинах, где он был постоянным покупателем, в киосках «Союзпечать», куда он с утра спешил за свежими газетами, в Музее Белорусского Полесья, в городском Доме культуры, концертном зале.

С работы домой на улицу Центральную Сергей Толкачёв, как правило, ходил пешком. Пальто или плащ нараспашку, вокруг шеи – длинный шарф ручной вязки, в руке – саквояж, на голове – берет, в зубах – трубка. Подобных колоритных личностей в городе давно уже нет. И будут ли?

Это внешний образ Сергея Толкачёва. Его внутренний мир был ещё богаче и разнообразнее. Вот что вспоминают о нём друзья, коллеги по работе.

Виктор Саганович, художник.

«Моё знакомство с Сергеем Владимировичем Толкачёвым было случайным и, в то же время, наверное, закономерным. Не обратить внимание на орлиный профиль с неизменной бородой и трубкой во рту было просто невозможно. А ближе познакомились мы с ним на моей первой совместной с пинскими художниками выставке в ДК по улице Брестской, так называемой «сорокухе». Толкачёв тогда был её участником и идейным вдохновителем молодых художников. А потом были встречи по разному поводу, но, как правило, с жаркими спорами и раздумьями о делах сиюминутных, о времени, о себе.

Довелось бывать в его квартире. Это был теплый дом, по-человечески теплый. Жизнь в нём была наполнена чуткостью духовных отношений, приветливостью, и потому много друзей побывало там. Тот памятный вечер и рабочий стол, за которым мы сидели, теперь неотрывный для меня, для моей памяти. Невзрачная мебель, вместо модных обоев – стеллажи. И книги, книги, книги. Все свои средства Сергей Владимирович вкладывал в огромную коллекцию книг, газет, журналов, которые непременно прочитывал.

Для меня это был думающий романтик с острым взглядом умного и доброго товарища. Его помыслы были возвышены, а жизнь чиста и благородна.

Я признателен судьбе, которая хоть на время, а свела меня с ним. Вспоминаются последние его слова, однажды сказанные им моим детям: «Я напишу, обязательно напишу о вас сказку…»

Валерий Гришковец, поэт.

Из дневниковых записей лета 1997-го, вошедших в книгу “Поезд вне расписания”:

«Перед отъездом домой решил позвонить матери. Она, даже не ответив на мое приветствие, резанула: “Умер Толкачёв!” Боже мой, что за год… И пусть с Сергеем мы не очень-то ладили в последнее время, его смерть для меня – сильный удар. В трудные минуты я, да и не только я, шёл к Толкачёву. Слушать он не умел, но от него исходила какая-то энергия, та, что сама по себе помогала держаться в трудную минуту. И вот Толкачёв умер. А я-то думал: он вечный – и часто не щадил его, говорил колкости, резал в лицо “правду-матку”. А кому она нужна, правда такая, и заменит ли она товарища, живого, при всех недостатках, чуткого и доброго человека, в любую минуту готового поделиться с тобой хлебом, вином. искренним словом…» 

Сергей Жилевич, скульптор.

«Мне было так приятно, что я был вхож в его квартиру-библиотеку. Книги в ней занимали всё пространство от пола до потолка. Особое место на полках занимали издания Александра Грина. К изумлению Сергея Владимировича, в моей библиотеке оказалась книга, которой в его собрании недоставало. И он тут же предложил обмен. Я, конечно же, не раздумывая, подарил ему издание, представляющее для него интерес. В ответ он настойчиво всучил мне сразу две книги Александра Грина – «Алые паруса» и «Бегущая по волнам».

Когда он узнал, что в Боярах я живу на улице Центральной, у него тут же родилась фраза: «Все великие люди живут на Центральной». Он имел ввиду своих друзей и себя, конечно. А еще шутил: «Будешь доставать – уйду в большую литературу».

Сергей Владимирович не любил суету. И, чтобы написать очерк обо мне, о моём творчестве, из Пинска ко мне в Бояры пришёл пешком. Впоследствии мы этот путь не раз, и не два преодолевали вдвоём.

Сегодня я посвящаю ему эти стихотворные строки.

Все говорят, незаменимых нет,
Но кто заменит Толкачёва?
Минуло много лет,
Но нет подобного такого.
Не то чтобы поизносились все береты
И выкурены были им все трубки.
Забрал с собою все секреты
Или оставил в командирской рубке…

Фёдор Сытин, первый редактор газеты «Пинский вестник».

«У Сергея Толкачёва были и журналистская, и писательская хватка. Он был словно рождён для работы в публицистике. За что бы ни взялся, писал логично, смело, убедительно рисовал картину. С интересом пинчане читали материалы в его авторской рубрике «Непричёсанные мысли Сергея Толкачёва». Характер у него был непростой, скорее, сложный, но работать с ним было интересно. Он умел удачно пошутить, на ходу сотворить удивительную историю. Одна из них мне и сегодня вспоминается. Однажды, по окончании рабочего дня, мы пешком возвращались домой. А навстречу нам шли две красивые барышни интеллигентного вида. Сергей Владимирович, как я понимаю, «загорелся». И, когда мы поравнялись с ними, он и говорит мне: «Фёдор, вот понимаешь, и когда я в пятый раз женился, вот она мне и говорит…» Мы после этих его слов тут же повернулись и стоим. А женщины прошли метров пять и тоже обе повернулись и посмотрели на нас. Мы продолжали также стоять, а они прошли метров 20 и снова оглянулись. Потом ещё и ещё. А Толкачёв смотрел на них и хитро улыбался. Потом они расхохотались и побежали. Розыгрыш удался. Домой мы возвращались в хорошем настроении».

Татьяна Хвагина, экскурсовод

«Толкачёв мне запомнился, прежде всего, своим образом. Неизменная трубка во рту, берет, явно – интеллигент, представитель творческой профессии. Я стала интересоваться у знакомых, кто это такой. И мне сказали, что это наш пинский «Грын», журналист Сергей Толкачёв, романтик и литературовед, увлеченный творчеством Александра Грина. Был период, когда я писала статьи в «Пинском вестнике» под рубрикой «Меня беспокоит, что это никого не беспокоит». Однажды в редакции меня остановил Сергей Владимирович и сказал, что у меня настолько удачные заголовки, что сам материал можно уже и не читать. Потому что мысль сформулирована, кратко сжата и высказана, и должна западать в душу. Это был такой приятный комплимент с его стороны.

Позже у нас были беседы и споры о белорусской литературе. И когда недавно у нас на набережной Пины появился макет корабля с алыми парусами, я подумала, как сегодня нашему городу не хватает «Грына». Преждевременный уход Сергея Толкачева из жизни – это большая потеря для Пинска.

Одно из своих стихотворений Сергею Толкачёву посвятил ныне проживающий в Израиле пинский поэт Феликс Чечик

Памяти С. Толкачёва

Как посуда в раковине на ночь
или полысевший помазок:
пинский Владислав Фелицианович –
ваш чердак, что небеса – высок!
Бесконечны и пусты аллеи
в парке по-над набережной, где
желторотого птенца жалели
и ходить учили по воде.
Сами не ходили, потому ли –
оттого ли, что давным-давно:
в Припяти осенней утонули
и ушли на илистое дно.
И глубины обживая эти,
преодолевает немоту,
сухопутный капитан в берете
с неизменной трубкою во рту.

В день рождения Сергея Толкачёва друзья и коллеги побывали на его могиле на городском кладбище у деревни Посеничи и привели место захоронения в порядок. На гранитную плиту легли живые гвоздики, снова засверкало на весеннем солнце начищенное до блеска имя покойного. Его помнят. Это был ЧЕЛОВЕК С ТРУБКОЙ.