Доселе самой масштабной в новейшей истории Беларуси была зачистка неугодных после разгрома Площади-2010. Но масштаб нынешней контрреволюции беспрецедентен.

При этом Лукашенко усиленно тасует кадры в силовом блоке. Вождь в принципе подозрителен, а уж в дни политической турбулентности надежность силовиков стала, видимо, предметом особых тревог.

Перетряски в силовом блоке продолжаются

19 ноября у Лукашенко был очередной кадровый день. Генерал-майор Юрий Назаренко получил повышение: стал первым замминистра внутренних дел — начальником милиции общественной безопасности.

Обращает на себя внимание то, что он довольно долго пребывал в разных должностях, вплоть до начштаба, в Службе безопасности президента (СБП). То есть кадр проверенный и просвеченный насквозь.

При этом бывший первый зам Геннадий Казакевич стал в МВД просто замом. Лукашенко объяснил рокировку тем, что «исходя из нашего опыта, ситуации в стране, последних событий, мы убеждаемся и понимаем, что и в будущем общественная безопасность будет наиважнейшим направлением работы для нашей милиции». Из чего можно сделать вывод, что вождь хоть и мечтает вернуть страну в состояние «как до выборов», но на успокоение политической ситуации, похоже, и сам не особо надеется.

Получил повышение и Николай Карпенков, возглавлявший главное управление по борьбе с организованной преступностью и коррупцией МВД. Он стал замминистра внутренних дел — командующим внутренними войсками.

Карпенков лично ходил с дубинкой по минским улицам, вдохновляя подчиненных на разгон протестов, давал интервью, в которых безжалостно клеймил врагов режима, угрожал им («И самых опасных “острокопытных” мы с улицы уберем»). Это рвение, как видим, замечено. Да, и тоже характерный штрих: Карпенков восемь лет прослужил в СБП. Лукашенко продвигает самых проверенных.

Власть не понимает, что такое свобода — политическая и духовная

Новым же министром культуры стал Анатолий Маркевич, у которого бэкграунд крепкого хозяйственника (в частности, работал заместителем председателя Кореличского райисполкома, председателем Новогрудского райисполкома).

Характерны его первые высказывания на новом посту. «Мы должны рассматривать культуру и искусство как определенную направленность в отрасли реального сектора экономики», — заявил Маркевич. И пояснил: «Потому что в данной сфере создаются рабочие места, которые очень актуальны как для городской, так и для сельской местности».

Вот такая утилитарная трактовка в приземленно-материалистическом духе. При том что фишка культуры и искусства — творчество, создание духовного продукта.

При назначении Маркевича Лукашенко, вспоминая, как он пестовал Купаловский театр, отметил: «И я все сделал, чтобы он превратился в эту конфетку, в игрушку. Это как такая красивая внешне детская игрушка с хорошей внутренней начинкой — я так мечтал». Видимо, имелась в виду реконструкция театра, которая закончилась восемь лет назад.

И здесь о духовности речи нет. Речь лишь о лояльности.

В этом контексте Лукашенко жестко прошелся по Павлу Латушко, бывшему директору этого театра, а ныне — видному оппозиционеру в эмиграции. Мол, тот «у корыта хлебал, хрюкал у этого корыта не одно десятилетие и “диктатору” прислуживал. Что, у него это (надо понимать, несогласие с политикой режима. — А.К.) в один день появилось? Матуля ему рассказала? Нет, гнильца была давно. И не гнильца, гнилье было».

Далее последовало обобщение: «И оказалось, к сожалению, что так у многих наших “творчых” работников и прочих. Вот в чем суть, в чем проблема».

Во-первых, здесь налицо понимание государства как своей вотчины, представление, что все назначенные на должности должны как бы приносить неформальную клятву личной верности по гроб жизни. Во-вторых, людям отказывают в праве на свои взгляды, свою гражданскую позицию.

Особенно неуместны претензии к актерам и другим простым служителям муз — без духовной свободы, раскрепощения они просто не могут творить. Запуганный, сервильный художник — уже не художник.

Если же чиновник, как это было в случае Латушко, осудил насилие, так или иначе стал на сторону оппонентов режима, то это трактуется как измена, предательство со всеми вытекающими последствиями.

Подобных «изменников» Лукашенко старается наказать с образцовой суровостью (можно вспомнить судьбы прошедших через тюрьму Михаила Чигиря, Михаила Маринича, Александра Козулина и прочих). Не окажись Латушко в Польше — наверняка сидел бы сейчас за решеткой.

В системе усиливается антиотбор

Лукашенко поручил новому министру культуры урегулировать ситуацию вокруг Купаловского театра, из которого, как известно, в знак солидарности с Латушко уволилось большинство актеров и других сотрудников (более 60 человек).

Но эта миссия невыполнима, театр разрушен — не как здание (красивая, по выражению вождя, игрушка), а как уникальный коллектив, неповторимая творческая среда. Теперь эта игрушка стала пустой погремушкой.

Процесс разрушения кадрового потенциала развернулся ныне во всех сферах. «Беларуськалий» отправил за ворота 49 работников — формально за прогулы, а фактически за участие в стачке. Нелояльные таланты уволены из Национального театра оперы и балета. Подобная чистка прошла и в Гродненском драмтеатре. Выбрасывают с работы опытных медиков, исключают из вузов преподавателей и студентов. Причина де-факто одна: не разделяют политику Лукашенко и при этом не смогли промолчать.

В итоге все сферы — от управленческой до культурной — несут невосполнимый урон. Это означает, что все они будут работать хуже.

Более того, характерный для системы Лукашенко кадровый антиотбор (когда должности дают не лучшим, а серым, сервильным) сейчас усугубляется. Выбор все беднее. Далеко не все в госаппарате рвутся ныне делать карьеру, а иные вообще предпочитают оттуда свалить, пока не поздно. Кто поумнее, понимают: долгой перспективы у режима нет.

Вдобавок теперь все госструктуры так или иначе подключаются к репрессиям. И многие профессионалы не хотят мараться, думают о своем будущем, о неизбежной ответственности — не перед вождем, а перед новой властью.

Также показательно, что 19 ноября Лукашенко назначил послами нескольких бывших силовиков, то есть людей, не имеющих профессиональной дипломатической подготовки. Но вождю важно пристроить отодвинутых людей в погонах, чтобы показать заботу о них и мотивировать других служак: будете верны — не пропадете, получите золотые парашюты.

Минск хотят тотально зачистить

Всех граждан любить вождя, конечно, не заставишь, это и наверху понимают. Так что здесь задача — подавить протесты, запугать, чтобы сидели как мышь под метлой. После гибели в Минске Романа Бондаренко, защищавшего протестную символику у своего дома, власти пошли тотально вычищать крамолу и по дворам.

Более того, в какой-то степени зачистка касается уже и квартир, частью которых являются лоджии. Граждан преследуют за БЧБ-флаги на лоджиях, то есть государство фактически врывается уже и в приватную жизнь, что попахивает тоталитаризмом.

Следуя указанию Лукашенко за неделю навести порядок в столице, горисполком определил 44 протестные территории (включая «площадь Перемен», где неизвестные схватили Бондаренко), на которые распространятся дополнительные меры «по обеспечению общественного порядка и безопасности».

В частности, там будут патрулировать дружинники (вероятно, вместе с милицией). Специальный план предусматривает также «обеспечение мониторинга вывесок, витрин, билбордов, рекламных щитов и иных конструкций на предмет размещения информации, дискредитирующей государство». Проще говоря, будут искоренять БЧБ-символику, уничтожать крамольные надписи.

Борьба против БЧБ-символики лишь усиливает тягу к ней

Борьбу против символики перемен часто оправдывают заботой об эстетике города, но дело, понятно, не в ней. Крамольные изображения часто замазывают грубо, аляповато — какая там эстетика.

Идет идеологическая борьба. Власти понимают силу символики. Но при этом сами делают так, чтобы официальная символика все сильнее ассоциировалась с несправедливостью, насилием. Большей дискредитации красно-зеленых флагов, чем их размещение на автозаках, и не придумаешь.

И напротив, борьба против БЧБ только усиливает его привлекательность, в том числе и среди аполитичной до минувших выборов молодежи: запретный плод сладок.

Оппозиционеры старой закалки сами не ожидали, что сакральный для них БЧБ за считаные месяцы станет таким популярным. Весь мир знает ныне Беларусь по морю фантастически выразительных, совершенных в своей эстетичности БЧБ на улицах.

И теперь трудно сомневаться в том, что именно БЧБ станет флагом новой Беларуси. Или, если хотите, вернет себе тот статус, который был у него до эпохи Лукашенко.