Лариса Толочко, 54 года, ученый

Поначалу у нас не было понимания, чего ждать в будущем. Однако было понимание, что нельзя оставаться в стороне. Желание быть причастным к важному моменту, ощущение необходимости.

Сейчас у меня нет ощущения, что мы движемся в правильном направлении. “Старая гвардия” очень сильна, она не отдаст власть и богатство просто так.

Мы уже заплатили очень высокую цену за наше будущее, но масштаб перемен с ней не сопоставим.

Я хочу ощущать, что изменения к лучшему стали необратимыми. А сейчас у меня такого ощущения нет. Я растеряна и поражена.

Есть надежда, но нет уверенности. Однако я не сдамся. Есть надежда, что таких людей, как я, немало, и этим людям удастся изменить ход истории в прогрессивном направлении. Если через два-три года изменений не будет, значит, революция не удалась.

Мне кажется, что власть сегодня очень осторожна. Она вынесла уроки из этой революции и будет делать все, чтобы она больше не повторилась.

Артем Слободянюк, 32 года, биолог

На Майдане было понимание: если сейчас ничего не изменится, другого шанса уже не будет.

Украину часто сравнивают с пациентом, который ведет борьбу с онкологическим заболеванием. Возможно, еще немного – и нас переведут из реанимации в палату интенсивной терапии.

Еще в 2013 году я говорил: нам будет сложно, экономика упадет. Но тогда я подчеркнул, что нужно защитить основные свободы: свободу слова, выбора, передвижения. Если мы сделаем шаг в сторону России, в Таможенный союз, это будет бег назад в Советский Союз.

Если в ближайшие три года популизм не победит, то у нас есть шанс.

С точки зрения бизнеса, страна немного поднимается. И такие же процессы происходят в головах людей. Фундаментальные изменения невозможно увидеть за два или три года, невозможно их увидеть и через пять лет.

Впрочем, у нас есть примеры соседей. Той же Польши, других восточноевропейских стран, которые в принципе уже преодолели последствия Варшавского блока и влияния Советского Союза.

Виктор Килимар, 25 лет, бывший студент НаУКМА

Сложно сказать, чего именно мы ожидали через три года. Очевидно, что ожидания были связаны с Европой и надеждой на то, что все у нас будет мирно и спокойно.

Хотелось бы, чтобы изменения происходили намного быстрее. У нас не много времени, жизнь летит в бешеном ритме.

С другой стороны, мы понимаем: если бы тогда не было Майдана, сейчас мы бы и небольших изменений не увидели.

Все познается в сравнении. Поэтому я думаю, что мы даже довольны.

Многое зависит не от нас, а от того, как складывается мировая конъюнктура. Планы можно строить максимум на год.

Однако я верю, что через три года мы будем ассоциированными членами ЕС. Возможно, мы сможем стать той силой, которая придаст Европе второе дыхание.

Светлана Зимняя, 33 года, предприниматель

Я думала, что президент, министры и депутаты будут работать как одна команда. Думала, они действительно заинтересованы в сильной Украине. Надеялась, что в коммунальных службах, в кассах метро, ​​на почте будут работать люди более приветливые. Начнут реформировать систему образования и медицины, а олигархи будут платить налоги и работать по законам.

Кое-что делается, но так мало. Не верится, что прорвемся в ближайшие 10-20 лет.

Мы здесь все время в каком-то неопределенном состоянии, поэтому представлять, какой будет Украина, – это как гадать на кофейной гуще. Хочу, чтобы она была сильной и независимой.