Безусловно, у алкоголя уйма плюсов! Взгляните на информационную гору о вреде алкоголя, которую воздвигли неугомонные трезвенники: вершина этой Джомолунгмы из веских доводов, медицинских справок, страшных картинок, диаграмм, графиков, видео и прочей доказательной ерунды теряется в облаках! Вы устанете листать гугл, если спросите у него о вреде алкоголя. И до сих пор даже в наш информационный век на вопрос: «А почему же люди пьют, раз это так губительно?» — единственным ответом у этих печальных болванов было: «Люди недостаточно осведомлены». Я вас удивлю, но мы охренеть как осведомлены! Любой алкаш о вреде алкоголя расскажет столько, что профессор Жданов побледнеет и запьет с горя, и рассказ это будет красочный, жуткий, апокалиптичный, как Откровения святого Иоанна. Мы знаем, что взвесили все «против» и «за»; не надо считать, что алкаш — это такой запутавшийся младенец, который сует в рот бяку просто потому, что она ему попалась на глаза или плохой дядя из ЗОГ его подучил. Нет.
Главная волшебная сила алкоголя заключается в том, что он может обернуть все самое тоскливое и скучное в сверкающий блестками праздник. И когда я говорю «всё» — это значит вообще всё! После пары рюмашек твоя ненавистная рутинная работа превратится в смысл жизни, истинное, определенное Богом предназначение; занудная лекция в университете покажется чертовски увлекательной, наполненной необходимыми для жизни знаниями; уборка картофеля в дедовском огороде станет веселенькой физкультуркой; поход со спутницей жизни по магазинам готовой одежды увлечет тебя так, что она сама начнет проситься домой; фильмы Ларса фон Триера, если смочить мозги алкоголем, покажутся тебе не заунывным пафосным дерьмом для псевдоинтеллектуалов, а чертовски занимательным зрелищем, с кучей отсылок и смыслом, который ты вот-вот, если еще одну стопку замахнуть, обязательно постигнешь. Это в некоторой степени примиряет тебя с миром. Ты не злишься, не мотаешь себе нервы по пустякам: «Чертова работа, чертов университет, чертов фон Триер!» — нет, ты весел и благодушен, ты — Будда, который силой стакана превращает летящие в тебя стрелы тоскливых будней в лотосы и лилии.
«Мне с тобою пьяным весело», — сказала Ахматова унылому Модильяни в ответ на подкаты его итальянских шаров. Алкоголь — это эликсир отваги и красноречия. Задроченного жизнью и комплексами тихоню, на которого и плюнуть-то скучно, он превращает в разухабистого короля вечеринки. Конечно, со стороны это порой смотрится смешно, но сам себя он при этом ощущает на вершине мира и острит с девицами, задирает парней, звонит начальнику и посылает его на все три буквы, а потом лезет на фонарный столб и оттуда поет любимые народные песни. Вы скажете: «Но ведь наутро ему будет неимоверно стыдно за свои закидоны!» — и будете правы, но стыд утром быстро проходит у вчерашнего дебошира, когда он видит, что никто на него особо не сердится. Известно, что на Руси пьяным и дуракам всё прощают. Да что там прощают! Как говорил Кузьмич из главной российской алкогольной киноэпопеи «Особенности национальной охоты», «тот не лих, кто во хмелю тих». Такое поведение в нашей питейной традиции считается хорошим тоном, и девицы, которых ты вчера лапал, и те парни, что вчера тебе упоенно били морду, и даже твой начальник только похлопают тебя по плечу и шутливо погрозят пальчиком. Только вот закон нарушать следует на трезвую голову, а не в порыве пьяного куража: алкогольное опьянение суд вправе признать отягчающим обстоятельством, и после того, как тебе погрозят пальчиком, ты будешь отправлен в тайгу есть еловые шишки и добывать руду.
В каких бы красках ни расписывали ужасы корпоративов, это работает. Смотришь на безликих, словно ксерокс, коллег, и видишь, как с каждой стопкой проступают в них людские черты. Этот вот хрен с усами не такой уж и засранец, анекдоты травит смешные; эта вон дура — золотой человек, оказывается, а начальник Пал Палыч так вообще душа компании, что б мы без него делали так-то, если посудить? Бывает, конечно, конченым ублюдком, но надо ж и в его положение войти…
А потом все стремительно теряют эти человеческие черты, но движутся не к состоянию офисной техники, а в животную сторону. Главное в этот момент, что ты и сам уже не человек, а такой же, как и все остальные, — хохочущий, расхлябанный пьяный скот с пятнами от оливье на ослабленном до колен галстуке.
Со стопками в руках вы, обнявшись и убив в себе образ божий, шатаетесь на танцполе и завываете: «Тоооооолька рюуумка вооооодки на сталеееее!» — довольные, как свиньи в луже грязи. И как после совместного пения Лепса, после этого коллективного прыжка в самую бездну человеческой мерзости, не породниться душою с коллегами? Петруша Верховенский из «Бесов» скрепил свой кружок подпольщиков совместным убийством — и облажался. Все обернулось бы иначе и трусливые революционеры не сдали бы Верховенского властям, скрепляй он союз не кровью, а водкой.
Всеобщий любимец Сергей Довлатов сморозил как-то замечательную сентенцию: «С утра выпил — весь день свободен». В какой-то мере он, конечно, прав, но в какой-то мере и нет. Даже не «в какой-то мере», а неправ абсолютно! Чушь сморозил Сергей Довлатов! Абсолютную нелепицу! За что мы его и любим. Так вот: выпив с утра, вы обрекаете себя на плотно загруженный день. Если вы вдруг такой уникум, что не знаете, чем себя занять, или вдруг заскучали — выпейте. Закон подлости во вселенной никто не отменял, и как только вы выпьете, то в ту же секунду все мироздание вдруг обратит на вас свой взор и вы ему, этому поганому мирозданию, срочно понадобитесь. Вам начнут звонить с работы, начнут звонить родители, начнут звонить друзья, начнут звонить недруги, в вашу дверь заколотят, под окном начнут орать ваше имя, а вконтакте у вас сразу появится сто непрочитанных сообщений.
Тут уж каждый поступает по велению сердца. Кто-то сию же секунду бросается исполнять весь обрушившийся на него хлопотный вздор — бывают извращенцы, я этих людей не виню, — а кто-то, ну вот я например, продолжает себе пить. Но сказать, как Довлатов, что ты «свободен», в корне неверно, ведь пить — это тоже та еще морока!
Пьяный ум ловко выдумывает себе всяческие хлопоты. Выпьешь с утра — так тебя сразу же несет куда-то, вспоминаешь, что давно хотел в этот кабак новый зайти. Заходишь, пьешь, потом осознаешь, что здесь тухло, ни одной знакомой рожи, хочется к друзьям старым, к братушкам — сто лет не виделись! С ними пьешь, пьешь, бац — озарение: «Правильно я делал, что не видел этих заунывных придурков сто лет! Еще б сто лет их не видеть — вот что было бы замечательно!» — бьешь самому тупому другу по морде и идешь искать любви. Обзваниваешь всех знакомых баб, соглашается на свидание самая распоследняя. А какая еще согласится, ведь ты уже лыка не вяжешь! Пьешь с ней, пьешь до забытья, до провала в памяти, до полного самоотречения, а утром встаешь, смотришь на нее и снова выпиваешь. И все по новой, снова череда озарений и внезапных порывов, которые черт его знает откуда всплывают в пьяной голове.
Алкоголики — удивительно занятой народ! Правильно заметил Джек Лондон, что алкоголь высасывает все силы из лучших представителей человечества: пьянство отнимает невообразимое количество энергии, но, с другой стороны, нам никогда не бывает скучно!
Людям свойственна естественная страсть — сравнивать себя с разными великими деятелями и очень радоваться, находя сходство. Но по какой-то странной причине смотрим мы не на положительные качества великих, дабы выработать оные в себе, а на их пороки. Как будто Эйнштейн свою теорию относительности создал благодаря тому, что был неряхой, а Байрон стал великим поэтом, потому что хромал и волочился за бабами. Да, наши пороки формируют нас, и мы, возможно, никогда бы не услышали ораторий Генделя, не будь он обжорой и не съедай за обедом целого индюка, но отчего-то не все жиртресты остаются в веках великими композиторами.
Но установка в головах людей все равно работает, и они, поправ логику, продолжают смотреть на недостатки великих. Да и черт с ними, с людьми, не стоит их переубеждать — нам их заблуждения только на руку! Встав на путь алкоголизма, ты попадаешь в изумительную компанию уважаемых пропойц и отныне в ответ на упреки родных и близких в пьянстве можешь вытащить из колоды гениев любого — не прогадаешь, все они были алкашами! Моцарт пил и бился башкой о булыжники; Энгельс спаивал Маркса, и оба колотили на улице газовые фонари; Трумен Капоте загружался по полной и долбился в задницу; Гофман напивался до белой горячки и под утро записывал, что ему наговорили примерещившиеся черти; Мусоргский нажирался, и его везли в вытрезвитель, где с него писал портреты бухой Репин; правители Петр Первый и Иосиф Сталин пили, Черчилль так тот без бутылки просто жить не мог; актеры Высоцкий, Даль, Ефремовы и отец, и сын — все пили!
Подобная демагогия, это вот заблуждение, очень освежает. Ты уже не просто алкоголик — ты ровня всем этим обитателям Олимпа! Конечно, Пушкин, допустим, не пил, но на это ты можешь сказать с умным видом, что Пушкин, на твой взгляд, переоценен, а тебе всегда нравился романтизм выпивохи и гусара Лермонтова, — и пойти дальше приобщаться к великим.
Если есть отдельный рай для великих людей, куда простым смертным вход воспрещен, то он наверняка весь заблеван и завален пустой тарой. Или наоборот, если есть ад для алкашей, то ты стопудово окажешься там в хорошей компании — будет с кем поболтать на горящей сковороде.
У среднестатистических жен, тех, что вечно в бигудях и со скалкой, есть такая фраза, которой принято попрекать мужей-алкашей в растянутых тельняшках: «Тебе, кроме бутылки, ничего в этой жизни не надо!» Сами о том не подозревая, эти тетки изрекают сакральный смысл пути, которым идет каждый алкоголик, — отрешение от всех страстей.
Помните, отчего офигел малыш Будда? Его осенило, что все наши желания — это источник страданий, единственный способ остановить их — перестать желать. Этой дорогой и идет алкоголик в пьяную нирвану, с каждым днем отметая от себя все пустое, все лишнее, все, что заставляет нас страдать. Точнее, оно само все сползает с него, вся эта шелуха, в которую он укутан, как луковица.
Путь просветления для алкоаскета начинается с того, что его выгоняют с работы, но аскета это даже радует: еще больше времени для духовных практик. Забывшись в ежедневных медитациях, он перестает бриться, мыться и следить за своим внешним видом — все это напускное, важна лишь духовная сторона. Затем дом наполняется бутылками — символами его духовных побед, а в холодильнике становится все меньше еды. Но и это его мало беспокоит, ведь один мудрец сказал: «Будьте как птицы небесные, которые не жнут, не сеют, а все равно имеют пропитание», — а другой мудрец ему вторил: «Больше пейте и меньше закусывайте».
После от него уходит жена, забрав с собой детей, свои глупые бигуди и скалку. За этим наступает время для паломничества, о чем аскету напоминают работники жилконторы: они провожают его в святой путь избавления из заваленной бутылками квартиры. Вы каждый день видите на улицах этих святых людей, просящих мелочь или роющихся в заплеванных урнах. Посмотрите в их глаза — и увидите в них настоящее бесстрастие, какого не встретите даже у самого пресвятого брахмана, что вот уже триста лет медитирует в гималайской пещере. В их глазах полная отрешенность, все их порывы и желания свелись к бухлу. Однажды, если нашего паломничающего аскета не убьют заточкой в пьяной драке, он отрешится и от этой страсти. Никто не знает, когда придет этот час, только сам аскет может ощутить, что галактические шестеренки вселенной сошлись на нем. В этот великий момент он делает последний глоток водки, находит кровать, ложится в нее, закуривает папиросу и засыпает, а уснув, сгорает в священном огне. Каждый день в новостных сводках появляются обугленные алкоголики — теперь вы знаете, что это очередной странник завершил свой путь в нирвану, где шумят пивные водопады и струятся водочные родники.
