Пинчанин создал основу, на которой базировались его последователи, в том числе Константин Калиновский, политические партии и движения конца ХІХ-начала ХХ столетия. Трансформировавшись, принципы Савича, нашли своё отражение в Конституции независимой Беларуси.

Жизненный путь полешука так короток, что его словно не было. Вспышка, но которая не угасла напрасно. Звезда, которой суждено сиять пока есть Беларусь.

«С детства … мои мечты были о свободе, о Родине»

Франц появился в семье униатского священнослужителя, отсюда можно найти объяснения религиозности мыслителя, а также тягу к знаниям. Ранняя зрелость ума Савича свидетельствует о том, что духовно-просветительское воспитание в семье было на соответствующем уровне. Придя в Пинское поветовое училище, Франц имел солидный багаж знаний, нехарактерный для его сверстников, чем заинтересовал наставника Франциска Мохницкого. У Савича появился опекун, переживающий за юношу и старающийся всячески помочь.

Как результат, сын униатского священнослужителя с успехом оканчивает училище и поступает в медико-хирургическую академию в Вильно.

«С детства, сколько себя помню, мои мечты были о свободе, о Родине. (…) Все мы их иметь должны, ведь получили с молоком матери, ведь песня, которую пели у наших колыбелей, так звучала, ведь детям старики про это рассказывали», – из воспоминаний Ф.Савича.

«…пьянки, игры, разврат…»

Молодому, патриотически настроенному человеку, априори было бы тяжело учиться в то время. Первое освободительное восстание народов Речи Посполитой 1830-1831 задушено. Маховик репрессий набирал обороты, за стремление к воле поплатились не только участники, начались изменения в административной системе, русификация, увеличился контингент российских войск, развёрнута откровенная борьба со всем национальным.

Под удар царизма попали яркие представители интеллигенции, на плаху кинут целый пласт шляхты. Ликвидирован Виленский университет, вскоре запрещено униатство и отменён Статут ВкЛ 1588 года.

«Все даже морально упало, после изгнания стольких заслуженных людей, пришла реакция. Ученики исчезли почти все в событиях 1831 года, пришли новые ученики, изменился дух молодежи. (…) Стали обыденностью пьянки, игры, разврат», – так описывает свои студенческие годы Савич.

Полешуку оставалось лишь крепиться силами, искать в серой массе тех, с кем можно иметь дело и вытянуть из черноты на свет.

«Все время я работал над собой, черпал науку из книжек и жизни, говорило сам себе не раз: имея душу и свободу от Бога данную, никак её изменить нельзя, ведь это бы противоречило совершенству Создателя, Святой книге. Но что я могу ради моей Родины учинить – сам без приюта, без всякой свободы, в убогом состоянии? Сердце мое отвечало: Христос не родился ни на троне, ни во дворце, а в нищете, в конюшне на сене, всю жизнь был убогий, хотя царил и царит на земле и на небе. И сказал ученикам своим: “Кто хочет следовать за мной, пусть отречется от всего, возьмет крест свой и следует за мной”. Такие мысли убедили меня, что, имея сильную волю, я могу быть полезный братьям и положить повыше один камень во благо Родины нашей», – из воспоминаний мыслителя.

«…с высоты виселицы, как с высоты трона, должен призвать: восстаньте, народы!»

В 1836 году совместно с друзьями Савич организовал и возглавил тайное студенческое «Демократическое общество», члены которого продолжили традиции филоматов и декабристов.

«Демократическое общество» объединяло студентов-медиков и местных ремесленников. Они ставили целью борьбу с беззаконием, помощь обездоленным, воспитание в молодежи высоких моральных принципов. Франц Савич выступал за освобождение крестьян, наделение их землей. Устав организации — «Принципы демократизма», написанный Савичем, предусматривал достижение социальной справедливости, уважение представителей каждого народа, толерантность, развитие института прав человека. Реализовывать эти демократические идеи предполагалось, революционным путем.

«Будем закаливать дух, работать до конца жизни! Кто знает, где и как предназначено нам умереть? Возможно, не один из нас умрёт от руки палача! Но пусть и смерть его будет продолжением борьбы за свободу! И с высоты виселицы, как с высоты трона, должен призывать: восстаньте, народы! Восстаньте во имя растоптанных прав человека! Вот краткий очерк борьбы, которую ведет Европа и которую надо нам вести с деспотизмом. Когда действенно будем в ней участвовать – наша скорая победа обеспечена. Знаем, что огромные здания строились с малых кирпичей, пусть же каждый из нас подготовит свой кирпич и положит его на свое место, не спрашивая об окончании дела. Бездействующие люди, люди слабодушные, в оправдание бездеятельности говорят, что им нечего делать. Посмотрите – народы всей Европы в упрямой кровавой борьбе разрушают стародавний оплот деспотизма и воздвигают храм свободы. Наши братья эмигранты (пилигримы) закладывают для этого храма краеугольные каменья. Будем помогать нашим братьям по мере сил каждого», – отрывок из прокламации «Замечания о моральной войне народа с деспотизмом или, каково наше положение, и что в нынешнее время делать людям добромыслящим» написанной Савичем.

Взгляды «Демократического общества» разделяли другие тайные организации — «Содружество польского народа», организация Брынко и Новицкого в Гродненской губернии, «Женский союз» на Волыни, но главным партнёром всё же являлось «Содружеством польского народа» Шимона Конарского (1808-1839).

Основным видом деятельности перечисленных организаций было распространение воззваний, листовок, создание конспиративной сети в Польше, Беларуси, Литве, Украине. Велась активная подготовка очередного освободительного восстания.

«Все люди имеют одинаковое право на свободу и равенства, но поскольку теперь одни люди пригнетаются другими, то это не правильно, и потому надо доказывать всем, что каждый должен пользоваться одинаковыми правами, что каждый вправе управлять и поэтому должна быть республика и люди должны подчиняться одним натуральным правом», – считал Савич.

«Демократическое общество» стало неотъемлемой часть патриотического движения в Беларуси и Литве. Сеть организации объединяла свыше полусотни активистов, что для того времени огромный успех. Несмотря на конспирацию, явки и пароли, среди патриотов, как обычно, нашёлся предатель и всему делу пришёл ужасный конец. Конарского расстреляли, наверное, ему повезло, если сравнивать с участью Савича. Полешука ждал суровый этап испытаний, через который он прошёл с сильной верой в Бога и свои принципы.

«…тягал за волосы, бил кулаком в лицо, валил на пол, топтал и месил ногами, пока я не обливался кровью»

В 1838 году за участие в деятельности незаконной организации Франц Савич арестован и посажен в тюрьму на время следствия. Эти месяцы для мыслителя превратились в ад. Лишь одиножды пытался покончить жизнь самоубийством, что бы остановить нечеловеческие пытки, но от греха отвела вера, и истязания продолжались вплоть до вынесения приговора в феврале 1839 года.

«Был это человек низкий, худой, черный, с набежавшими кровью глазками, вероломный, хитрый; он то, как лис, то опять, как собака, кусает; с черной душою, а совесть еще чарнее, без милости, с сердцем, в каком никаких чувств шляхетных никогда не было (…) После допроса, когда меня приводили в клетку, прибегал и кричал: “Врёте, поросёнок!” Каждый у него имел свое прозвище. На ругани обычно не останавливался, становился бешеный, тягал за волосы, бил кулаком в лицо, валил на пол, топтал и месил ногами, пока я не обливался кровью. Только тогда сатанинское удовлетворение кривило его черты. Удовлетворенный, выбегал из моей клетки», – описывает карателя князя Трубецкого Франц Савич.

Выбить признаний из полешука, а тем более узнать, координаты остальных членов «Демократического общества» у дознавателей не получилось.

Савича сослали солдатом на Кавказ. Неоднократно убегал, для чего однажды инсценировал самоубийство, но был пойман и два года просидел в тираспольской тюрьме, после чего снова отправлен в армию.

 «…увидел я земной шар и Иисуса Христа с матерью на нем»

Весной 1844 года Франц Савич предпринимает очередную попытку побега, теперь всё пошло по плану. Из черниговского батальона внутренней охраны, где служил помощником фельдшера, двигался к границе. Товарищи изготовили и передали своёму лидеру поддельные документы.

Покинуть Украину полешук не смог и обрёл в украинской земле вечное спокойствие. В 1845 году Франц Савич сильно вывихнул ногу и решил задержаться в ближайшем местечке, которым оказался Янушполь, что в современной Житомирской области Украины. В это время в окрестностях разгоралась страшная волна эпидемии холеры. Савич принялся исполнять клятву Гиппократа и пал жертвой болезни.

Пинчука похоронили в Острожке, сейчас небольшое село в Житомирской области. Перед смертью успел передать своим соратникам мемуары.

Франц Савич (1815-1845) и современники   

Имя пинчука малоизвестно среди беларусов и это очень прискорбно. Несмотря на то, что принципы и идеалы Савича всё же победили, приняты за основу современным гражданским обществом и государством, память об «отце» белорусского демократизма увековечена лишь на региональном уровне. Ещё предстоит открыть широкой общественности личность Савича. Его образ может стать духовно-нравственным ориентиром для молодёжи. Это отличный пример воспитания, стремления, чистоты мысли и духа.

Известно, что в посольстве Украины в Беларуси, рассматривают возможность проведения белорусско-украинской научной конференции посвящённой 200-летию Франца Савича, но это уже совершенно иная история, о которой «Медиа-Полесье» непременно будет информировать.

«Там близко Пиньска…»     

Материал будет не полным, если не опубликовать одно из немногих сохранившихся произведений полешука. Кстати, в литературе Савич ориентировался и находился под сильным впечатлением от Адама Мицкевича.

Произведение Франц Савич написал на родном ему полесском языке. Впервые «Там близко Пиньска…»  опубликовал в 1882 году польский художник, путешественник, педагог Эдвард Павлович. Представленный вариант реконструировал лингвист-диалектолог, историк Фёдор Климчук.

Там близко Пиньска, на широким полю,

Де меж лугами пливе Струмень бистрий,

                       Там, седя, Литвин росказав сву долю.

                        З боку Волинец седiв заточистий.

                        Спереду Пиньчук вислом ся вспирає

                        І всю гуторку пильно уважає.

                        «Дє ж ся поділи гети давни літа,

                         Що ми за власни гроши сіль купляли,

                         Що без пашпорту іди хоть в край світа,

                         Що ми Москаля і в очи не знали!

                         Дє кинеш — радость, музики іграють,

                         Мед, пиво льєцца, дівчата гуляють.

 А тут шинкарка частує пригожа;

                        Тогди то Польща святилася Божа!

                        Малиї  податки , гроши — як мякини,

                             У хлеві корови, бички, свини,

                        У камори повно, хоть спи на своях,

                        В хати чистенько, як в паньских покоях.

Так то бувало у нас і між вами!

                        А тепер, де ж тоє щастє ся поділо?

                        Де глянеш — люде бращать ланьцухами,

                        Де кинеш  — сльози, аж жити не мило,

                        Бо з человіка висисають сили —

                        А всьо то цари, Москалі зробили.

                        «Наш Матусевич принамсі скрепивса

                         I на Москалях дужо отомстивса,

                         Бо бив як собак — ризав, як телята,

                         Аж ми дрижали со страху, чертята.

 (Спів).  А як тягнув на дубину,

                      То, стоя на лану,

                       Питав: — а що, вражий сину,

                      Чи відіш Ошмяну?!!

                        От тепер то невіра побачить,

                        Попом’ятає, що та Литва значить».

                       Волинец Хведор себі ж отозвавса:

                       «А наш Ружицкі — малая особа,

                        Перед їм Москаль і в хлеві ховавса,

Да й там не здобрив, бо витяг із жлоба.

І в лоб собаце — а іди, пся вяра,

Там к чорту в Москву, до свойого цара».

Кахнув Микита, веслом в землю стукнув:

«Чи ж тілько люди у вас ся народять?

Єще і між нами вільний дух не стухнув.

Колись то Пиньчук, як стари поносять,

По новой свити перепаразавса,

З’їздив до Пиньска —да й гроши набравса,

На жінци нове да й балхвисте платтє,

На дівци — крамна хустка повиває.

А тепер, де глянеш, само тілько латтє,

Вдома, в кишені — ничого не має,

Бо з чоловіка висисають сили,

А всьо то цари, Москалі зробили.

А наш  Пусловскі малу штуку справив —

На Перехресті, як у Невлю, бавив!

Ой сипалиса Москалі, як мухи,

А було м’яса, яки потерухи.

Альбо Свєжиньскі, пан з Любашева,

Альбо мужики з Телехан, з Галева,

 Да й Олєсєвіч, поганец проклятий,

Коб він своїм крестіком удавивса!

Став нас Москальми опроважати.

А вже Москаль добре стерепівса.

Хоть всьо препало — але він за зміну,

Конечно колись пойди на голину!

Литвин, Волинец, подайте ж  мні руки,

Так — присягаєм на Господа Бога,

Царам на згубу, панам –—для науки,

Що на той землі не повстане нога,

Ани гета поганьска, ани гета тираньска —

Хоть ся вкоренить, як сила шатаньска.

І Ти на неби, всемогущий Боже,

Ти Пан бессмертний, Ти Пан справедливий,

(Ти Пан над нами, Ти Пан справедливий),

Нехай Тва сила нас бідних вспоможе.

А хто не щирий, хто несправедливий,

Нехай пропаде з родом і з насiннєм,

Нехай чорт зриже с чадом, с поколіннєм».

Сказав, і всі три поциловались

І по чарце випили горілки,

І по калачу взяли з тарілки,

І довго собі іще миловались.

А сонце світить і вітер не гуде,

Бо ся здивили — що то вільни люде !