Последние годы число сторонников перемен в Беларуси устойчиво растет. Но если растет, почему не наступают перемены? Какой смысл вкладывают белорусы в само понятие «перемены»? Означает ли это, что народу нужны экономические реформы и перестройка политической системы, либо «перемены» в общественном сознании ассоциируются совершенно с иными вещами?
Опять же: коль в народе сформировался спрос на новую жизнь готова, способна ли власть удовлетворить этот спрос?
Ответы на поставленные вопросы корреспондент «Снплюс» в рамках проекта «Рефорум» искал в беседе с экспертом, социологом Сергеем Николюком.
— Июньский опрос НИСЭПИ зафиксировал рост сторонников перемен: «важнее изменение нынешнего положения» для 52,1% респондентов, «важнее сохранение нынешнего положения» для 38,3%. Устойчивый рост первой группы происходит последние годы. Почему же тогда все остается по прежнему, если большинство жаждет изменений в своей жизни, жизни общества и страны?
— Ожидание перемен — это всего лишь декларации, а от деклараций до реальных действий — огромная дистанция. Именно поэтому я всегда говорю, что в Беларуси нет общественного мнения в западном смысле слова. Лично я не могу представить, чтобы белорусские газеты вышли с заголовками «Под давлением общественности наш парламент принял либо отверг тот или иной закон».
Да, действительно — растет недовольство. Но это диффузное недовольство — оно не порождает совместные действия.
Однако сказать, что власть совершенно не учитывает настроения общественности, тоже не совсем правильно. Вертикаль прекрасно понимает, что нужно поднимать пенсионный возраст, однако этого не делает; разговоры о повышении платы за ЖКХ ведутся каждый год, эти планы учитываются при формировании бюджета, однако до сих пор они так и остались нереализованными.
Так что мы наблюдаем очень сложное соотношение между общественным недовольством и реакцией власти.
— Каких именно перемен ожидают белорусы?
— Спрос на перемены — реакция на ухудшение экономического положения. Среди проблем, которые волнуют белорусов, на первом месте неизменно оказывается рост цен. Поэтому главное ожидание для людей — улучшение своего собственного благосостояния.
И ничего удивительного. В состоянии политической апатии, в котором находится белорусское общество, интересы абсолютного большинства редко выходят за пределы повседневных проблем.
— Значит, речь не об экономических реформах и не о перестройке политической системы страны…
— Когда экономика доходит до критического уровня, недовольство переносится на власть, на политическую систему. В условиях кризиса белорусы на вопрос: кто виноват? — в первую очередь указывают на президента. И это правильно: раз он все замкнул на себя, именно он и выступает главным виновником кризиса.
— Раз есть спрос на перемены, власть обязана обеспечить предложение. Могут ли чиновники удовлетворить спрос населения? Лукашенко не первый год ведет борьбу за модернизацию белорусских предприятий, однако она провалена. Почему?
— Модернизация есть процесс трансформации традиционного общества в общество модерна. Это если заглянуть в словарь. Но начиная с Петра I, у нас под модернизацией понимается завоз нового оборудования. Лукашенко тут неоригинален.
Соединяя несовременное общество с современным оборудованием получить на выходе конкурентоспособную экономику нельзя. И чем сложнее будет оборудование и технологии, тем большими окажутся убытки.
Авторитарная власть не может опираться на свободных людей, а несвободные люди не могут эффективно работать. В таком противоречии Лукашенко и балансирует. Пока удается, но за счет российских дотаций.
Как тут не вспомнить либерализацию, объявленную в 2007-м — между прочим, в ответ на двукратное повышение Россией цены на газ. Но все было свернуто за 7 минут 19 декабря 2010 г. А проблема неконкурентоспособности белорусской экономики осталась. Ее попытались решить с помощью модернизации государственных предприятий — однако кампания завершилась сплошными убытками. Пришлось наступить на горло собственной песни и ограничиться точечным улучшением ситуации. Затраты на приобретения машин и оборудование в нынешнем первом полугодии сократились на 12,3%. А куда деться! Через год выборы, с пустыми государственными закромами проводить их опасно.
— Ладно, пусть модернизация предприятий не нашла отклика у народа. Но почему молчат элиты, или номенклатура в нашем случае, — ведь кто-кто, а она-то понимает, что без реформ движение вперед невозможно?
— Номенклатура может открыть рот, но ее тут же не станет. По известным причинам.
На сегодня мы имеем достаточно консолидированный авторитарный режим, которого не было в той же Украине по ряду причин. Чем занята власть в такой ситуации? Власть пилит административную ренту. Раз пилит — значит, в стране есть что пилить.
— Однако у населения сложился спрос на перемены, пусть и в белорусском понимании. Каким образом власть может удовлетворить этот спрос, хотя бы частично?
— Александр Лукашенко объявлял, что до конца пятилетки средняя зарплата удвоится. Сейчас всем ясно, что это невыполнимо. Невозможно даже искусственно натянуть зарплату до таких размеров, как довели ее до 500 долларов в 2010 году.
Недавно в публичном доступе появилась очередная порция официальной статистики. 55% в доходах ВВП занимает зарплата — это очень много! В результате мы имеем падение прибыли, рост себестоимости продукции, рост складских запасов. Дальше двигаться в заданном направлении уже невозможно.
Но на фоне Украины, на фоне военных действий Лукашенко получил дополнительную возможность сделать ставку на белорусскую «стабильность». И это серьезный аргумент, надо признать. Макроэкономическая статистика в Украине за первое полугодие выглядит вполне приемлемо для воюющей страны, но если мы посмотрим показатели за июнь, то увидим падение на 10-20%. Перспектива довольно мрачная. Экономический коллапс не исключен.
А белорусские СМИ постараются донести до населения последствия войны в Украине, можно не сомневаться.
Если ситуация в Беларуси будет и дальше развиваться на этом фоне, то проблема 2015 года для Лукашенко вполне решаема.
Владимир ЖУРАВОК
